Вильгельм Йонен - Ночные эскадрильи люфтваффе. Записки немецкого летчика
Слегка раздраженный, я направился к аэродрому. Впереди бушевала буря. Я, конечно, мог приземлиться в Будапеште, но мне этого не хотелось, я решил лететь вслепую сквозь штормовую зону. Мой курс пролегал над Балатоном. Милях в шести за Балатоном я вошел в гигантскую облачную гряду, и то, что случилось потом, мне никогда не забыть. Нас поглотила кромешная тьма. Температура за бортом быстро упала до точки обледенения. Дождь хлестал по ветровому стеклу, видимость стала нулевой. Теперь я мог полагаться только на приборы слепого полета: искусственный горизонт, ватерпас, альтиметр, спидометр и вариометр. Чтобы лучше видеть приборы я опустил сиденье, затем отметил на часах время входа в штормовое облако. Экипаж ничем не мог мне помочь и всецело зависел от моих действий. С углублением в зону плохой погоды ветер усиливался. Снова и снова приводилось выравнивать самолет. Вдруг случилось нечто, с чем мне раньше только однажды приходилось сталкиваться в ночном полете. Вспышка молнии озарила тучи. По ветровому стеклу хлестнули голубые вспышки, превратившиеся в сплошной поток. Резкий голубой свет выхватил из тьмы весь самолет от кончиков крыльев до бронированного носа. На концах антенн заплясало невысокое голубое пламя, лопасти винтов оказались в круге голубого света. Мы пришли в необыкновенное волнение. Я был так зачарован этим природным явлением, что не мог оторвать глаз от голубых огоньков. Самолет содрогался под сильными порывами ветра. Потеря скорости в этой адской буре означала неминуемую смерть. Я заставлял себя следить за приборами, но огни святого Эльма приковывали мой взгляд. Часы отметили семь минут полета, и я должен был миновать центр бури. Постепенно голубые огни пропали. Порывы ветра уже не были такими сильными, и только дождь хлестал по моему белому «Me-110».
Радист связался с нашим аэродромом и узнал, что погода там ясная. Грасхоф выключил передатчик и включил посадочный радар. Тонкая стрелка задрожала, показывая, что мы на верном курсе. Полчаса спустя мы приземлились в Сомбатхее. Я доложил командиру о происшествии с «митчелом». Обер-лейтенант Зепп Крафт покачал головой и заявил, что с ним ничего подобного не случилось бы. Мол, «митчел» так же легко отличить от «До-217», как лошадь от быка.
— Ну, умник, днем, возможно, легко, — возразил я.
Последующие события доказали мою правоту. В ночь 26 июня 1944 года британские самолеты, базировавшиеся в Италии, атаковали венгерскую столицу. Мы получили сообщение о бомбардировщиках над Адриатикой и в 22.45 уже были в воздухе. К северу от Байи, далеко от Будапешта, мы рассеяли строй британских бомбардировщиков. Лишь несколько бомб упали на Будапешт, вызвав незначительные пожары. Наше крыло сбило шестнадцать вражеских самолетов. В этом бою обер-лейтенант Зепп Крафт сбил два бомбардировщика: «виккерс-веллингтон» и «митчел». «Митчел» из Италии? Мы сильно удивились. Это казалось невероятным. Вскоре все выяснилось. Будапешт запросил, не сбили ли мы по ошибке «До-217». Воцарилась зловещая тишина. Командир открыл журнал и сравнил время, когда Крафт сбил «митчел», со временем гибели «До-217». Абсолютное совпадение. К счастью, экипажу удалось покинуть горящий самолет, что спасло Крафта от военного трибунала. Я не смог удержаться от удовольствия отомстить подавленному Крафту:
— Ну, старина, ты все-таки принял быка за лошадь.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
Несмотря на трагическую ошибку Крафта, ночное сражение подняло боевой дух экипажей и наземного персонала. Кризис миновал. Мы были готовы к новым подвигам.
Вскоре мы потеряли одного из наших лучших пилотов — обер-лейтенанта Вольфганга Книлинга, великолепного ночного истребителя, особенно отличившегося в битве за Берлин. В воздушном бою над немецкой столицей его самолет был подбит зенитками. Из последних сил, тяжело раненный, он сумел посадить сильно поврежденную машину и спасти жизнь раненому радисту и стрелку. Приземлившись, он потерял сознание от потери крови. Быстро прибывшая машина «Скорой помощи» доставила его в госпиталь. Только через шесть месяцев он вернулся в наше крыло, где его уже ждала телеграмма: его молодая жена родила дочь. Книлинг был в восторге.
В полночь завыли сирены. Отряд британских бомбардировщиков летел над Хорватией в направлении Вены. Мы побежали к своим самолетам, Книлинг, прихрамывая, ковылял следом. Через несколько минут все крыло, тридцать машин, уже было в воздухе. Британцы прижимались к Альпам, надеясь спрятаться от наших радаров. Над окутанными ледниками вершинами через тридцать минут после взлета я случайно заметил «виккерс-веллингтон». Томми, вероятно, тоже заметил меня, ибо метнулся к горам, чтобы оторваться. В любой момент передо мной могла вырасти каменная стена. Преследование в таких условиях представляло огромную опасность. Британский пилот все поставил на карту и нырнул в долину. Теперь горы окружали меня с обеих сторон. Вдруг впереди поднялся огромный столб огня: должно быть, бомбардировщик врезался в скалу. Пламя осветило горы. Я взмыл вверх: судьба британца меня не прельщала. Наземный пост наведения сообщил мне мои координаты: пик высотой 6250 футов, погубивший британский экипаж.
Странное ощущение — победа без единого выпущенного снаряда.
Преследование продолжалось. Куда ни глянь, в царство льда сыпались горящие самолеты. Снова заговорил наземный пост:
— Налет на Санкт-Пёльтен продолжается. Восемь минут спустя на нашем радаре подвился еще один «виккерс-веллингтон». Бомбардировщик невозмутимо летел к своей цели совсем рядом с нами. Бомбы еще лежали в его бомбовых отсеках. Я немедленно бросился в атаку и дал очередь по фюзеляжу из всех пушек. Нам удалось рассеять строй бомбардировщиков на подступах к Санкт-Пёльтену, и они сбросили бомбы наобум. На обратном пути мне не повезло. Томми, потрясенные своими потерями, на всех парах бросились домой. Обер-лейтенант Книлинг преследовал одного из них. Над горными вершинами развернулось ожесточенное сражение. Книлинг послал свое последнее сообщение:
— «Литавры», «литавры»!
Я находился неподалеку и видел тот бой. Британский пилот ответил Книлингу трассирующими очередями. Трассы скрестились в воздухе. Короткая пауза и еще одна очередь. Томми сражался отчаянно. Книлинг беспощадно поливал его снарядами. Вдруг обе машины вспыхнули. Бомбардировщик вошел в штопор и разбился. Самолет Книлинга некоторое время держался в воздухе, затем рухнул на землю рядом со своей добычей. Я сделал круг над местом крушения. Все кончено. Обломки самолетов полыхали на высоте 6000 футов в царстве льда и снега.
Вражеский истребитель был замечен задолго до того, как вынырнул из тьмы. Томми знали направление его полета, скорость и высоту. Ни одно малейшее изменение курса не ускользало от операторов радиолокационной аппаратуры, и все сведения сразу передавались опытнейшим стрелкам. Да, Шнауфер знал это, но его честолюбие не допускало никаких сомнений. «Церемониймейстер» должен быть сбит.
