Вилли Фей - Танковые сражения войск СС
Наводчик «пантеры» Ленгхайм из 3-го взвода 1-й роты так рассказывает о ночной атаке:
— Мы вели огонь из всех орудий. Второй взвод унтерштурмфюрера Тайхерта атаковал город с юга. Мы двигались чуть западнее. Командир взвода Диттрих приказал по радио следовать за его машиной № 135. Тайхерт уже в городе был подбит и окружен пехотой противника. Его танк получил попадание в гусеницу. Мы следовали за Диттрихом, чтобы вытащить Тайхерта из беды. 135-й был подбит огнем из кустов с расстояния около 100 метров, и экипажу пришлось его покинуть. Это удалось всем, кроме радиста.
Сквозь пелену дыма от подбитого танка мы выпустили несколько снарядов в направлении кустов. Унтерштурмфюрер Диттрих со своим экипажем подбежал к нашему танку и жестами приказал выходить из-под огня канадцев. При взгляде в прицел мне показалось, что метрах в девятистах от нас движется настоящая волна огня. Времени на раздумья не было. «Заряжай! — Огонь!.. Заряжай! — Огонь!» Как можно быстрее. Но вскоре бой закончился и для нас. Попадания в наклонную лобовую броню и орудие сбили прицел. Наши снаряды стали давать недолеты. Следующее попадание пришлось как раз чуть пониже командирской башенки. Ее снесло вместе с головой нашего командира Хонекера. По радио поступил приказ вести поврежденный танк к ремонтникам. В напряженном молчании мы возвращались в Мартенвиль, взяв тело убитого товарища. Там мы Хонекера и похоронили.
Утром 9 июня боевая группа Майера и Вюнше, понеся большие потери, прекратила наступление. Рассказывает унтерштурмфюрер Хемниц:
— Танки возвращались после атаки. Поскольку дорога шла по насыпи, танкам нужно было давать указания, чтобы они смогли въехать на нее. Сначала это делал сам командир танкового полка Макс Вюнше, потом его сменил я. Один из танков развернулся на дороге. Я стоял прямо перед ним, давая указания механику-водителю. Справа от меня, чуть сзади стоял Вюнше. Слева позади меня стоял дежурный офицер 12-го танкового полка унтерштурмфюрер Нерлих. В этот миг «пантера» получила попадание снаряда канадского танка в лобовую броню. Вюнше был ранен осколком в голову. Меня осыпало мелкими осколками с ног до головы. Осколочное ранение Нерлиха оказалось настолько тяжелым, что он умер от потери крови по дороге на перевязочный пункт, хотя его тут же усадили в коляску мотоцикла.
3-я рота 12-го танкового полка прибыла только вечером 8 июня, и ее «пантеры» не успели принять участие в бою за Бретвиль. 9 июня она была брошена в бой для отражения ожидавшегося наступления Союзников. Планировалось занять деревню Норрей, имевшую большое значение для наступления на север. К полудню 9 июня командир танкового полка Макс Вюнше все еще находился на перевязочном пункте, где обрабатывали его раны.
Вероятно, приказ 3-й роте 12-го танкового полка отдал штандартенфюрер Курт Майер. Вот что сообщает командир полувзвода Моравец:
— На совещании, проходившем неподалеку от Вильнева, командиры получили приказ взять деревню Норрей, которую обороняли крупные силы противника. Атака была запланирована на 13.00. Ротой командовал гауптман Людеманн, поскольку командир роты оберштурмфюрер фон Риббентроп был ранен.
Двенадцать «пантер» выстроились в ряд под прямым углом к железной дороге Кан — Байе. Была половина первого. В отличие от предыдущих дней, в небе не было ни единого вражеского истребителя-бомбардировщика, и вокруг было относительно спокойно. Мы двинулись вперед и выехали на открытую местность. Вся рота двигалась на большой скорости, не останавливаясь и с большим интервалом между машинами. Когда наш левый фланг приблизился к деревне Норрей, поступил приказ: «Приемная, поворачивайте влево!» («Приемная» — наш позывной). Я двигался на левом фланге роты, метров на тридцать впереди. Вдруг мой танк остановился после того, как машину потряс мощный удар. Я подумал, что мы напоролись на мину, и посмотрел налево, чтобы оценить обстановку. Я увидел, как с крайней левой «пантеры» сорвало башню. В тот же миг раздался новый взрыв, и мой танк загорелся. Вспыхнули боеприпасы к пулемету. Перед тем как наступать на деревню, я закрыл люк. Теперь мы никак не могли открыть его полностью. Наводчик был тяжело ранен осколками. Далеко не сразу мне удалось открыть люк. Я выпрыгнул и упал за башню танка и ненадолго потерял сознание. Очнувшись, я увидел, как из открытого люка со свистом вырывается пламя. Я потерял равновесие и скатился на землю. Позднее я увидел неподалеку и другие горящие «пантеры». Члены экипажей подбитых танков, с ожогами на лицах и руках, подбежали ко мне. Из двенадцати «пантер», начинавших атаку, семь стояли в открытом поле и горели. На перевязочном пункте я узнал, что из тридцати пяти членов экипажей пятнадцать погибли. Почти все остальные были ранены. Уцелевшие пять «пантер», ведя непрерывный огонь, отошли на исходные позиции.
Во время атаки по нашему участку велся интенсивный пулеметный и артиллерийский огонь, в том числе и с моря, что затрудняло эвакуацию раненых.
11 июня 26-й моторизованный полк СС оберштурмбаннфюрера Вильгельма Монке запросил поддержку танков для отражения атаки вражеских танков и пехоты у Ле-Мениля. Командир 8-й роты 12-го танкового полка оберштурмфюрер Ганс Зигель занял позиции в засаде за линией обороны 2-го батальона 26-го полка, примерно в километре к югу от Ле-Мениля. Заметив, что шум боя в его секторе усиливается, он отправил три Pz-IV своей роты, чтобы «уточнить обстановку». Вот как он описывает последовавшие события:
«Когда мы остановились, чтобы осмотреться, по жестам пехотинцев, указывавших саперными лопатками в сторону врага, мы поняли, что складывается крайне опасная обстановка. Я отдал приказ «К бою!», и люки трех танков захлопнулись словно сами собой. Орудия были подготовлены к бою. Мы на ходу зарядили бронебойные снаряды. Увидеть противника слева от нас мешала живая изгородь. Выехав на открытое место, я оказался посреди своей пехоты и заметил несколько «шерманов», двигавшихся через сад совсем близко от нас. Мы выехали прямо под их пушки, подставив уязвимые борта.
«Вражеские танки!.. Лево 90!.. Дистанция 200! Огонь!» Больше я как командир роты и головного танка ничего сделать не мог. Месячные тренировки и боевой опыт экипажей принесли плоды. Механик-водитель развернул танк влево, и мы были готовы к стрельбе. Ближайший «шерман» был подбит в мгновение ока. Через несколько минут пылали уже четыре или пять вражеских машин. Однако последний танк удалось обнаружить лишь тогда, когда он подобрался к нам метров на сто и уже развернул башню в нашу сторону. «Танк!.. Лево 60!.. Дистанция 100!» Мы стояли, направив стволы друг на друга. В командирский перископ казалось, что до ствола вражеского танка можно дотянуться рукой. С грохотом выстрелила наша 75-мм пушка. Вражеский танк взорвался. Только тогда другие два наших танка смогли подъехать поближе. Не успели пехотинцы подняться, чтобы продолжить наступление, как три Pz-IV двинулись дальше мимо горящих обломков. Командирской машине удалось подбить еще два «шермана». Наступая дальше, я попал под огонь противотанковых орудий справа и развернул танк, чтобы открыть огонь.
