Александр Редигер - История моей жизни
(стр. 418) * Незадолго перед тем Сухомлинов был уволен "по прошению" от службы.
(стр. 419) * Четверка лошадей, запряженных таким образом, что две коренные выводились вперед (Сост.).
** Так назывались в Ууши (Венгрия) пограничные провинции, но банаты были также в Боснии, Сербии, Валахии и Болгарии. Банаты имели такое же значение, как маркграфства у немцев - пограничные области с военной организацией (Сост.).
(стр. 421) * По возвращении моем в Петроград мне в Совете передали слух, что Куропаткин вновь назначается военным министром; я совершенно искренне ответил, что был бы очень рад этому: на этой должности он был бы менее вреден, чем главнокомандующим.
(стр. 425) * Любопытный эпизод: из дальней деревни пришел в село мальчик, которого направили ко мне; он просил написать прошение о том, чтобы его отца, призванного на службу из запаса, отпустили хоть временно домой ввиду болезни жены и упадка хозяйства. Когда я исполнил эту просьбу, мальчик предложил мне рубль "за труды"; он был очень рад, когда я от него отказался.
Глава семнадцатая
(стр. 426) * Спешить нас заставила весть, что в Черевки приедет на несколько дней Володя с женой; письмо шло долго, так что мы не знали, застанем ли мы его еще там или нет?
** Вагон с отделениями разных классов. От французского "mixte" - смешанный (Сост.).
(стр. 429) * Поэтому и подарки делались курьезные: я брату подарил головку сахару, несколько фунтов свечей, часть зелени, привезенной нами из Черевок...
(стр. 431) * Орденских знаков уже не имелось в запасе; я поэтому отвез Каменеву имевшуюся у меня новую звезду (от Владимира 1-й степени) казенного образца, которой не носил. По случаю получения мною Владимира 1-й степени, я себе купил большой крест для ношения на шее; до того я носил крест 3-й степени, купленный еще в 1892 году; этот крест я в январе 1917 года подарил Игнатьеву, получившему Владимира 3-й степени.
(стр. 432) * Посылал я ему по 25, 40 и 50 франков, платя за это по 10, 16 и 20 рублей.
(стр. 435) * В том числе фрейлина Никитина, с которой нам удалось прекратить знакомство.
(стр. 436) * Так об этом говорили: генерал-адъютант Дедюлин{25}, получивший такой отпор, что у него сделался удар, от которого он умер; князь Орлов{26}, который за это был удален от Двора и послан на Кавказ. Как потом выяснилось, о том же говорили и члены императорской фамилии.
(стр. 438) * Все же из-за них произошел неприятный и мне до сих пор непонятный инцидент. В воскресенье 3 апреля у нас было человек десять гостей, в том числе Н. Каменев с женой и дочерью, Леонтьевы, а позднее приехали Янчевецкие. Каменева, считавшая себя почему-то аристократкой, не скрыла, что присутствие Леонтьевых ей неприятно, я когда приехали Янчевецкие, уехала с дочерью, объяснив жене, что она с Я. не может быть! Узнав об этом, я собирался при ближайшем случае наговорить Каменевой кислоты, но все ограничилось тем, что мы не виделись несколько недель; когда она зашла вновь, elle faisait le chien couchant (она рассыпалась "мелким бесом" (франц.) (Сост.)) и о прежнем не было речи. Времена действительно настали слишком серьезные, чтобы ссориться с приятелями из-за врожденной глупости их жен!
(стр. 443) * Ко мне пристроились еще генералы Скалон и Ростковский.
** Вместо 8-9 рублей погонная сажень березовых дров стоила 40-45 рублей; к осени 1917 года цена сажени уже дошла до 80 рублей.
(стр. 444) * Я считаю, что Алексеев и Рузский не исполнили своего "солдатского" долга в отношении государя; сказанное выше не оправдывает, но отчасти объясняет их поведение.
** Конечно, это было не единственной или хотя бы главной причиной. Уступчивость государя я объясняю себе, главным образом, тем, что он не хотел во время войны ослаблять Россию внутренней междоусобицей; затем, отрицательным к нему отношением ближайших его генералов, наконец, развившейся в нем, по общим отзывам, слабостью воли.
(стр. 445) * В нашем доме, в квартире хозяина, генерала Ризенкампфа, 5 марта были собраны около сорока квартиронанимателей, избравших своим уполномоченным сына домовладельца.
Глава восемнадцатая
(стр. 446) * С такими украшениями ходили также мой тесть и его жена; последняя, впрочем, радовалась революции и наступившей "свободе", говоря что чувствует себя "как в светлое Христово Воскресение" и смеясь над удрученным настроением моей жены; она успела убедить моего тестя, что он всегда был либералом и противником прежнего режима.
(стр. 451) * В законе не было указано размера пенсии для членов Государственного Совета и министров, так как им пенсии определялись по усмотрению государя. Высший размер пенсии, предусмотренный законом по военному ведомству, составлял семь тысяч для корпусных командиров и я считал, что это есть минимум того, что мне могут назначить. Я полагал, что меня не имеют права лишать звания члена Государственного Совета (или бывшего Государственного Совета), увольнять от службы или уменьшать содержание. В конце весны у Каменева высказывались надежды на восстановление монархии и что я вновь буду министром. Я заявил, вполне искренне, что этого не желаю и что в Петроград меня можно вновь заманить лишь на одну должность: состоящего при особе его величества.
(стр. 452) * В первом браке она была замужем за братом Лидерс-Веймарна.
(стр. 454) * Особенно много времени отняла статистическая обработка сохранившихся у меня реестров дел к заседаниями Военного совета, частного его присутствия и общего собрания; с этими реестрами я ходил на заседания и в них были мои отметки о сути дела, о решении Совета, кто докладывал дело, кто был представителем от Главного управления; сверх того показаны дела, доложенные сверх реестра. Все эти реестры я осенью 1917 года передал в архив Канцелярии Военного министерства, как материал для будущей истории.
(стр. 455) * Осенью, по возвращении в город, отец Воскресенский мне сообщил, что духовная цензура закрыта и разрешения ее на печатание не только не требуется, но и получать нельзя, а Леонтьев мне выяснил, что по литературной конвенции с Францией согласие автора на издание перевода требуется в течение первых десяти лет по изданию книги и то лишь в том случае, если это требование оговорено автором.
(стр. 457) * Как мы узнали потом, они в конце концов остались зимовать в Перечицах.
(стр. 458) * Я просил княгиню Масальскую, поставившую к нам без разрешения свои веши и занимавшую ими комнату в течение лишнего месяца, заплатить за это мне и miss Austin, но ответа не получил. Когда в Петроград приехал ее муж, я написал и ему, но он тоже предпочел отмолчаться.
(стр. 461) * Отсрочка была вызвана тем, что 18-го произошла частичная забастовка на железной дороге.
(стр. 468) * В Черевках составлены записки за 1907-1911 гг.
** В зависимости от имевшегося материала работы были преимущественно переплетные; из двух привезенных нами кож с выдавленным рисунком мы соорудили два бювара; жена мне сделала две папки к рукописи моих записок; И. В. сделал рамки из папки, обтянутой материей.
