Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям
В палате общин Черчилль регулярно и все яростнее выражал недовольство правительством Эттли. Он заявил британцам, что неумелое руководство и бесхозяйственность правительства явилось причиной ослабления империи. Он высказал свое мнение и в отношении дальнейшей необходимости нормирования продовольствия: «То, что не смогли сделать немецкие подводные лодки, сделали наши заблудшие соотечественники с помощью своей некомпетентности и высокомерия, со своими сотнями чиновников, тысячами инструкций и полным неумением руководить делами, большими и маленькими». В период с 1945 по 1950 год как минимум семнадцать раз он использовал в своих выступлениях сочетание слов «социализм» и «утопия», часто для верности добавляя слова «ничтожный», «нелепый», «убогий», «воображаемый». Всякий раз он напоминал слушателям, что был преданным сторонником Ллойда Джорджа, когда великий валлиец в начале века провел реформу социальной сферы. Для этого требовалась сообразительность; и Уинстон Черчилль – лидер Консервативной партии – отстаивал философские основы социальных программ лейбористов. Он возражал против неумелой реализации программ, а не против самих программ. В июле 1946 года он сказал британцам (а спустя три года повторил почти то же самое студентам Массачусетского технологического института): «Прошло 38 лет с тех пор, как я впервые ввел систему страхования по безработице, и 22 года с тех пор, как я, консерватор, будучи министром финансов, добился назначения пенсий вдовам военнослужащих и сокращения пенсионного возраста с 70 до 65 лет. Сейчас мы движемся к другой грандиозной системе социального страхования, которая зародилась, несмотря на тяготы войны, в парламенте с огромным преимуществом консерваторов. Основной принцип политики консерваторов, юнионистов, тори – не важно, как их называть, – защита населения от злоупотребления монополий и от ограничения торговли и предпринимательства, независимо от того, что является источником этого зла, частные компании, пагубные планы догматического правительства или некомпетентность и произвол государственных департаментов [2311].
Позже в том году он использовал фразу, которую сказал в марте 1945 года на панихиде по Ллойд Джорджу: «Мы не хотим необдуманно разрушать общественный строй, мы хотим установить перила на лестнице жизни, чтобы беспомощные и глупые люди не сорвались в бездну. Как Консервативная, так и Либеральная партия сделали существенный вклад в то, чтобы обеспечить минимальные стандарты уровня жизни и труда. Я тоже принимал в этом участие». Он действительно в этом участвовал, когда сорок лет назад «перебежал» в Либеральную партию. В конце 1940-х – спустя много лет после «перебежки» обратно к консерваторам – он был одним из немногих консерваторов, который мог честно сказать, что с самого начала поддерживал социальные реформы, хотя сидел в то время на скамье оппозиции [2312].
«В Чартвелле Уинстон счастлив, – написал Моран в дневнике в 1946 году, – по крайней мере настолько, насколько он может быть счастлив, когда в мире все идет неправильно». С 1946 по конец 1951 года Черчилль мог только наблюдать со скамьи оппозиции, как британских коней и британские ладьи – Индию и Бирму, влияние в Египте и Палестине – сметают с шахматной доски [2313].
В начале мая 1946 года Эттли объявил о намерении правительства вывести все британские войска из Египта, включая зону Суэцкого канала. Черчилль не мог согласиться с такой политикой, заявив в палате 24 мая: «Я утверждаю, что невозможно удерживать его [канал] открытым, не имея в зоне канала британского личного состава. Можно сомневаться относительно наших способностей удерживать его в век военно-воздушных сил, даже имея в этой зоне гарнизоны и истребители. Но в любом случае у нас нет шансов удержать его открытым, не имея там личного состава». Черчилля особенно раздражал тот факт, что Британия была должна Египту 400 миллионов фунтов за услуги, оказанные во время войны, когда, как сказал Черчилль палате, египетские солдаты не сражались, и это Египет «должен нам за то, что во время двух мировых катаклизмов Великобритания защищала его, и не только силами этого острова. Австралийцы, новозеландцы и южноафриканцы проливали свою кровь за то, чтобы Каир и Александрия не были разорены и разрушены, измучены и порабощены ордами итальянцев и немцев». Эттли, чтобы защитить Суэц, предложил использовать 100 тысяч британских солдат, которые на тот момент находились в Палестине, оттуда они могли при необходимости отреагировать на кризисную ситуацию в Суэце. Но охранять канал войсками, располагавшимися за 300 миль, Черчиллю казалось нелепым. К тому же британские войска в Палестине были легкой добычей для сионистских террористов [2314].
1 августа, когда в палате общин продолжались обсуждения ситуации на Суэцком канале и в Палестине, а в Индии назревала гражданская война, Черчилль обратился с чем-то вроде прощального послания к Британской империи: «Критически осмотритесь вокруг; в конце концов, у нас есть право обозревать весь мир. Мы утверждаем, что готовы отказаться от могущественной империи и континентальной Индии вместе со всей работой, проделанной нами в течение последних двухсот лет, отказаться от территории, над которой мы обладаем неоспоримым суверенитетом. Правительство, вероятно, готово позволить 400 миллионам индийцев узнать весь ужас кровопролитной гражданской войны, в сравнении с которой все, что может случиться в Палестине, покажется пустяком, войной слонов в сравнении с войной мышей. Мы отдадим независимость Индии во враждебные и немощные руки, не думая о кровавой бойне и смятении, которые за этим последуют. Мы торопимся убежать из Египта, который мы уже дважды успешно защищали от погрома и разграбления иностранными государствами. Мы отказываемся от него» [2315].
Весь мир, считал Черчилль, а не только Британская империя балансирует на грани смертельных испытаний. Спустя неделю после этого выступления Черчилль, завтракая с Клементиной и лордом Мораном, предсказал следующую войну. «Вы имеете в виду, через восемь или десять лет?» – спросил Моран. «Раньше, – ответил Черчилль. – Через семь-восемь лет. Меня уже не будет». По его мнению, предстояло решающее сражение Англии, Бельгии, Франции и Скандинавии против русских. «Мы не должны ждать, пока Россия подготовится, – заявил Черчилль. – Я думаю, через восемь лет у нее будут эти [атомные] бомбы. – Он улыбнулся. – В Америке знают, что 52 процента русской автомобильной промышленности сосредоточено в Москве и ее можно уничтожить одной-единственной бомбой. – Он снова улыбнулся. – Русское правительство как католическая церковь: народ не ставит под сомнение его авторитет» [2316].
Осенью 1946 года Эттли решил оставить британские войска в зоне Канала. Их присутствие возмущало как египтян, так и палестинских арабов (и многих сионистов). Споры о Палестине продолжались до 1947 года, когда в марте Черчилль сказал в палате: «100 тысяч англичан сейчас вдали от дома трудятся на благо бессмысленной подлой войны с евреями, чтобы отдать Палестину арабам или бог знает кому еще. Сегодня в порядке вещей «удирать» отовсюду – из Египта, Индии, Бирмы. Единственное, что мы стараемся сохранить любой ценой: право на насмешки и ненависть мира из-за Палестины» [2317].
Если британцы в Палестине не смогут заставить арабов и евреев заключить соглашение, Черчилль советовал Эттли передать британский мандат в Палестине, который обходился Лондону в 80 миллионов фунтов ежегодно, Соединенным Штатам, которые, являясь величайшей мировой державой, по мнению Черчилля, унаследовали подобные обязательства, но еще не потратили ни доллара на Палестину и не отправили туда ни одного батальона. Если не Соединенным Штатам, сказал Черчилль, то тогда передать мандат Организации Объединенных Наций, которая была создана для таких целей. Черчилль считал, что таким образом Британия сможет выполнить свое обещание создать государство для евреев, обещание, которое она уже не могла выполнить самостоятельно. Он также предложил перебросить войска из Палестины в Индию, где уже началось кровопролитие, о котором он давно предупреждал. В январе 1947 года Черчилль сказал в палате, что британским солдатам нет никакого смысла оставаться в Палестине только из-за того, что лейбористское правительство считает, будто их уход «приведет к ужасному конфликту между евреями и арабами». При этом в Индии собираются «оставить индийцев, чтобы они сами решали свои проблемы». Черчилль назвал свою речь «Кровь и позор» [2318].
