Андре Кастело - Королева Марго
Сообразительная мадам де Дампьер попробовала все уладить. Почему бы ей не помириться с дю Гастом? Разве это не благоразумно? Маргарита гордо вскидывала свою красивую голову:
— Мадам де Дампьер, ваши советы годны только для вас, ибо вы нуждаетесь в покровительстве, удовольствиях и милости. Мне же, дочери короля, сестре королей Франции и супруге короля, они ни к чему.
Дальнейшее повествование требует от нас вывести на сцену двух новых персонажей. Прежде всего друга и сообщника дю Гаста — Филиппа де Вольвира, маркиза де Рюффе, которого близкие и знакомые звали «толстяк Рюффе». И нового любовника Марго, коим, после отъезда Бюсси в Анжу, стал Шарль Бальзак д'Антраг по прозвищу «красавчик Антраг». Еще один бесшабашный дуэлянт и еще одна безоглядная любовь Марго.
Двор снова остановился в Лионе; Антраг болел и из дому не выходил; а дом его находился рядом с аббатством святого Петра. Как-то раз королевская карета, полная приближенных, среди которых были также король Наваррский и толстяк Рюффе, проезжала мимо. «Увидев, что моя карета стоит пустая, — рассказывает Марго, — барон Келюс[25] повернулся к моему мужу и сказал:
— Вон там коляска вашей жены, а вот это дом Биде — иначе говоря, д'Антрага… Держу пари, она у него.
Генрих III, продолжает свое повествование Маргарита, «приказал толстяку Рюффе, другу и порученцу дю Гаста в подобного рода плутнях, пойти в дом и проверить; никого там не обнаружив, однако не желая разочаровывать короля, он громко заявил, обращаясь к моему мужу:
— Птички были там, но уже улетели.
«Зубоскальство не прекращалось всю дальнейшую дорогу».
Генрих Наваррский лишь пожимал плечами в ответ: он не был убежден, что «птички были в гнезде». И в самом деле, как выяснилось, Маргарита в это время молилась в церкви аббатства святого Петра. Тем не менее Генрих III пребывал в уверенности, что сестра его проводит время в объятиях д'Антрага, сказывайся он хоть тысячу раз больным… Своей уверенностью он поделился с королевой-матерью, и та приказала дочери явиться. Об этом Маргарите со смехом объявил ее муж:
— Идите к королеве-матушке. Я убежден, что от нее вы вернетесь разгневанная.
Маргарита изумилась: чего от нее хотят? Генрих Наваррский пояснил:
— Да так, маленькие хитрости, чтобы поссорить нас с вами, а заодно уж и испортить ваши отношения с герцогом Алансонским.[26]
Сознавая, что мне по этому поводу сказать больше нечего, — пишет в «Мемуарах» Маргарита, — я отправилась к королеве-матушке. Войдя в зал, я застала там месье де Гиза, который, зная от моего мужа, какой в нашем доме может воцариться разлад, не только не опечалился, а, напротив, обрадовался возможности воспользоваться этим в своих интересах. Мне он сказал:
— Я поджидал вас здесь, чтобы предупредить, что королева приготовила вам хорошую взбучку…
Я увидела мадам де Немур с другими фрейлинами, которые тоже сказали мне:
— Мадам, ваша мать, королева, в таком гневе, что мы советуем вам к ней не ходить.
Несмотря на их предупреждения, Маргарита вошла в кабинет матери и, как могла, защищалась от навета: она молилась в аббатстве святого Петра, причем не одна, а в сопровождении десяти — двенадцати персон. У любого из них можно спросить, так ли это. Почему бы, например, не осведомиться у мадемуазель де Монтиньи и мадам де Лианкур, «которые зависят только от короля»?
Но королева-мать, «не умевшая слушать правду, зато желавшая угодить своему сыну королю, который все больше становился для нее идолом», отмела все объяснения дочери и закатила ей бурную сцену. Ее итальянский темперамент вновь вырвался наружу.
Тем временем Генрих III, опросив тех, кто сопровождал Маргариту на мессу, убедился, что по вине толстяка Рюффе произошла ошибка. Королева-мать после того объяснения с королем поспешила принести Марго свои извинения. Так до поры до времени буря сменилась полным штилем…
Очередное происшествие отдалило друг от друга короля Наваррского и Марго. Генрих III потребовал, чтобы шурин отослал горничную своей жены, некую Жигонну де Ториньи, у которой, по его сведениям, была дурная репутация. Однако королева Наваррская очень привязалась к ней и ценила ее услуги. Тем не менее под воздействием Шарлотты де Сов, которая выполняла волю Екатерины, Генрих уступил просьбе короля. Вне себя от гнева, Маргарита рыдала:
— Я больше не могу полагаться на мужа как на близкого мне человека!
В «Мемуарах» эту историю она заключила так:
«Больше мы не спали в одной комнате и не разговаривали друг с другом».
Но теперь уже и Генриху Наваррскому приходилось преодолевать немалые трудности, чтобы встречаться со своей возлюбленной Шарлоттой де Сов. Ему чинились препятствия по приказу короля, а король действовал по наущению дю Гаста. Шарлотте удалось убедить Беарнца, что все это происки Марго — это она стремится их рассорить. «Эта женщина, — объясняет Маргарита в «Мемуарах», — чтобы лучше разыграть свою роль, убедила моего мужа в том, что я его к ней ревную и что именно поэтому я встала на сторону брата. Мы легко верим тому, что говорят нам люди, которых мы любим. Мой муж принял все это за чистую монету и отдалился от меня, а потом и вовсе начал меня избегать, чего раньше никогда не бывало. Какие бы фантазии ему ни приходили в голову, прежде он говорил со мной совершенно свободно, как с сестрой. Он знал, что ревновать я совсем не умела и желала лишь одного — чтобы он был доволен».
Но, может быть, и Генриху Наваррскому хотелось, чтобы была довольна его дорогая женушка? Как бы там ни было, дю Гаст, который неусыпно шпионил за Маргаритой, делал это по поручению не мужа, а короля. Поведение королевского фаворита по отношению к королеве Наваррской стало просто оскорбительным. Он даже позволял себе пройти мимо, не здороваясь. Оскорбленная и преисполненная ненависти, Марго решила уничтожить своего врага.
Да, такие нравы царили при дворе последних Валуа. Маргарита не раз видела насильственную смерть, вокруг нее совершалось столько убийств, что она ни на минуту не задумалась о том, правильно ли поступает.
Прежде всего королева Наваррская навела справки, какой образ жизни ведет дю Гаст. При нем всегда находилась охрана, вокруг всегда увивались несколько раболепствующих дворянчиков — прямо-таки как настоящая свита. Из-за серьезной болезни кожи дю Гаст ежедневно принимал паровые ванны в своем доме на улице Сент-Антуан, рядом с Лувром. Проведя несколько часов в клубах ароматного пара, обсушенный, с посвежевшей кожей, прямо из лечебницы он направлялся в соседний дом к своей любовнице. Для этого даже не надо было выходить на улицу: в общей стене обоих домов была проделана дверь.
