Уильям Берк - Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника
У меня не было оснований сомневаться в этой истории, поскольку во время моего визита в национальные архивы в Вашингтоне я узнал, что имя доктора Харвата стоит под номером шесть в “списке тридцати четырех”. Потом в Германии мне удалось достать журнальную статью самого Эрнста Нойбаха под названием Mein Freund Göring. Учитывая, что Кристин слышала историю от своего отца, было неудивительно, что статья подтверждала рассказанное ею на камеру – за исключением одного небольшого обстоятельства. Нойбах, знавший историю от самого Альберта, дает понять, что Альберт не брал у Германа его личных бланков и не подделывал его подпись. Нет, он просто использовал бумагу с “семейной фамилией и гербом” и подписал письмо просто “Геринг”.[134] Если так, то эта хитрость Альберта была на грани гениальности. Формально говоря, он не нарушал никаких законов, не выдавал себя за другого и мог избежать обвинения в пособничестве, если бы это дело кто-то стал расследовать. Будучи членом семьи Герингов, он имел полное законное право использовать семейные бланки и подписываться фамилией Геринг. Как понимать это письмо, было делом лагерного коменданта – история гласит, что он принял письмо за адресованное ему грозным высокопоставленным лицом, а вовсе не хитрым младшим братом этого лица.
В конце концов, добравшись до Чешского государственного архива, я обнаружил протокол допроса Альберта, составленный чиновником чешского министерства внутренних дел и датированный 17 декабря 1946 года. Альберт констатировал: “В какой-то момент, который я теперь не могу точно вспомнить, жена профессора университета Йозефа Харвата и доктор медицины Блазил, который также лечил мою жену, связались со мной и попросили меня помочь в деле ее мужа… Я написал начальству лагеря и добился освобождения профессора Харвата”. В тех же показаниях Альберт схожим образом утверждал, что помог сыну другого выдающегося чешского профессора, доктора Дивиша. Альберт написал: “Сын университетского профессора Дивиша был арестован во время студенческих волнений в 1939 году, после чего отправлен в концентрационный лагерь в Бухенвальде. В этом случае я также обратился к начальству лагеря и добился его освобождения”.[135] Профессор Дивиш фигурирует в “списке тридцати четырех” под номером семь.
Принимая во внимание все эти факты, я, собираясь на интервью с внуком Харвата, ожидал услышать похожую историю и от него…
* * *“Нет-нет, это не из-за Альберта Геринга, а из-за короля Швеции – он помог деду, потому что они знали друг друга по скаутскому движению, – Вацлав застает меня врасплох. – Это был примерно 1939 или 1940 год. И как раз одним из членов этого скаутского движения являлся король Швеции, у которого были свои связи в Германии. Он через тайные каналы попросил кого-то из высокопоставленных чиновников освободить профессора Харвата из концентрационного лагеря”. После интервью по совету Вацлава мне удалось раздобыть мемуары Харвата в одном из пражских книжных магазинов. И, только вернувшись во Фрайбург и сделав перевод ключевых глав, я узнал его собственную версию событий. На восемнадцатой странице своей книги Můj labyrint světa. Vzpomínky, zápisky z deníků (“Мой лабиринт мира. Воспоминания, заметки из дневников”), опубликованной через девятнадцать лет после его смерти, в 1984 году, он пишет: “Это прозвучит странно, но моя жизнь была спасена скаутским движением. Когда шведский принц Густав Адольф (лидер шведских скаутов и мой друг по многим скаутским слетам) услышал о моем аресте, он вмешался, связавшись напрямую с Гитлером, – вот почему меня выпустили из Бухенвальда”.[136] Здесь он констатирует не только то, что причиной освобождения было вмешательство принца Густава Адольфа, но и то, что он был освобожден из Бухенвальда, а не из Дахау, как до сих пор утверждала история.
Читая дальше, я узнал, что Харват подружился с принцем благодаря посещению ежегодных международных скаутских слетов в Будапеште, Румынии, Голландии и так далее. В 1937 он отправился в Стокгольм на свой, как оказалось, последний Международный скаутский слет в качестве председателя “Юнака”. Их высочества Густав Адольф и Сибилла устроили в его честь королевский обед. Это был последний раз, когда они видели друг друга, поскольку 26 января 1947 года принц трагически погиб во время аварии легкого самолета.
Получивший у тогдашних шведов прозвище Tyskprins (Немецкий Принц) Густав Адольф имел крепкие связи со многими высокопоставленными нацистами, с которыми он познакомился во время многочисленных поездок в Германию в 1930-х. Существует даже знаменитое фото, сделанное в Берлине в 1939 году, на котором запечатлены принц, его дед король Густав V и не кто иной, как Герман Геринг, который также имел связи со шведской аристократией через свой первый брак с Карин фон Канцов. Согласно новой истории, получается, что принц как-то узнал о бедственном положении Харвата и лично поговорил с Гитлером, попросив о его освобождении. Если история верна, значит, участие Харвата в скаутском движении стало причиной как его ареста, так и освобождения.
Противоречие между двумя сюжетами заставило меня искать другие доказательства, подтверждающие версию Харвата. Я навел справки о ведущих историках этого конкретного периода шведской королевской истории и наткнулся на имя Пера Свенссона. Его перу принадлежит Han som aldrig fick bli kung – Berättelsen om Carl XVI Gustafs papa – книга, посвященная исключительно жизни принца Густава. Разыскав историка, я переслал ему свои вопросы. В ответ он подтвердил, что принц действительно был активным членом Международного скаутского движения и во время Второй мировой служил в качестве его почетного председателя. Он даже упомянул, что принц играл активную роль в оказании помощи скаутским организациям, которые были запрещены на разных оккупированных территориях. Что касается Харвата, он заметил, что никогда не сталкивался с именем Йозефа Харвата в своих исследованиях, не говоря уже о какой-либо информации, указывающей на участие принца в делах этого чешского доктора.[137]
По-прежнему не имея четких ответов, я решил поинтересоваться, не существует ли каких-то бумаг, оставшихся со времен его пребывания в Бухенвальдском концлагере. Мне удалось списаться с архивариусом Gedenkstätte Buchenwald (Фонда памяти Бухенвальда), но она смогла сообщить мне только то, что Харват действительно прибыл в Бухенвальд с этапом в две тысячи двести человек из Дахау 27 сентября 1939 года, что ему был присвоен лагерный номер 35 163 и что, как и говорилось в воспоминаниях Харвата, 23 ноября того же года он был выписан на свободу из блока 47.[138] Получалось, что оба новых источника не могли ни доказать, ни опровергнуть гипотезу о шведском принце.
