Мэтью Бжезинский - Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма
Увязнув в трясине устаревших коммунистических догм, колхозники упрямо сопротивлялись наступившей рыночной революции, которая захлестнула Москву и крупные городские центры России, и продолжали пахать землю так, как будто даже призрак Ленина не был похоронен. Колхозы все еще продолжали финансировать школы и больницы, строительство дорог и домов пионеров, обеспечивая на сорок процентов всю структуру социального обеспечения провинциального населения страны. Однако, начиная с 1991 года, государственные субсидии, сочившиеся тонкой струйкой, полностью прекратились. Предоставленные сами себе, восемьдесят процентов крестьянских хозяйств в России к 1997 году стали банкротами, вследствие чего урожаи упали до самых низких уровней, какие были лишь в период, когда германские танковые группировки разорвали на части поля страны во время Второй мировой войны. Жалкое состояние деревни Москва полностью игнорировала – ведь там магазины ломились от импортного продовольствия, можно было купить даже канадского омара по пятьдесят долларов за фунт.
Только Немцов осознал трагедию, назревающую в провинции, и необходимость в перестройке существующей в стране безнадежно неэффективной системы сельского хозяйства, которая больше не могла обеспечивать продовольствием города России. Встревоженный состоянием дел в сельском хозяйстве его области, он обратился в МФК с просьбой разработать план по роспуску колхозов и передаче земли тем крестьянам, которые хотели бы сами вести свое хозяйство на правах частного предпринимательства. Большой объем статистических данных убедительно показывал, что крестьянские приусадебные участки превосходили по урожайности большие коллективные хозяйства, даже крошечные садовые участки городских жителей, полученные от государства и составлявшие три процента от площади всех обрабатываемых земель страны, производили пятьдесят семь процентов овощей, выращенных в России. Несмотря на все это, идея Немцова рассматривалась как ересь.
Коммунисты визжали как недорезанные свиньи. Националисты пугали общество, что иностранцы непременно скупят всю землю, если начать ее делить на части. Могущественные руководители некоторых колхозов боролись за каждый дюйм пути, ведущего к разделу их феодальных владений. Они привлекали на свою сторону наиболее отсталых и консервативно настроенных деревенских жителей для натравливания их на крестьян, думавших иначе. Результаты такой работы были в высшей степени пугающими.
Когда Рафал и официальные представители Немцова впервые приехали в колхоз «Редькино» и в приподнятом тоне рассказали колхозникам о возможности приватизации имущества колхоза, большинство (а это было двести человек) в ужасе отвергло это предложение.
– Они потеряли самообладание, – вспоминал Рафал. – Никто даже слышать об этом не хотел. На протяжении всей жизни они просто выполняли указания своего директора и полагались на то, что кто-то другой будет управлять всеми сторонами их жизни. А тут мы вдруг стали просить их, чтобы они сами приняли решение для себя. Это было уже слишком.
Тем не менее небольшая группа колхозников все-таки нашла в себе мужество пойти самостоятельным путем. Эту группу возглавил Сергей Серов, тридцатишестилетний инженер по сельскохозяйственной технике, мужчина с рыжеватыми волосами, вдумчивым, с налетом академичности, выражением лица и проникновенным взглядом. Серов убедил две дюжины колхозников объединить свои доли собственности и выйти из колхоза. В соответствии с планом МФК (та же модель будет принята позже, во время приватизации на Украине, где я впервые встретил Роберту) каждый член коллектива получил сертификат, в котором подтверждались его равные права как совладельца на участок земли в 22 500 акра, силосные ямы или башни, количество свиней и сельскохозяйственной техники, распределялся даже разбитый директорский «седан». Таким образом, Серову удалось собрать 2338 акров земли для начала работы акционерного сельскохозяйственного предприятия. Как и Борис Йордан, он назвал свою акционерную компанию ООО «Возрождение».
К моменту, когда мы остановились около шлакобетонного гаража, превращенного в административное здание, компания «Возрождение» только что отпраздновала первую годовщину работы в свободном бизнесе. Серов сидел за столом в бобровой шапке, лампа без абажура освещала карту земельных владений колхоза «Редькино», на которой красной пунктирной линией были обозначены земли, принадлежащие компании «Возрождение». Рядом с ним сидела женщина в шинели и головном платке, неуверенно постукивая по клавиатуре компьютера руками в перчатках без пальцев. В ногах у нее стоял электронагреватель.
– Надо взять несколько уроков в городе, чтобы научиться пользоваться им, – лучезарно улыбнулся Серов, поглаживая недавно приобретенный компьютер, как любимую домашнюю игрушку. – Ведь он очень необходим для эффективной работы.
В последнее время слово «эффективность» превратилось в затасканный, навязший в ушах штамп, бесконечно и не слишком убедительно использовавшийся биржевыми маклерами и московскими аналитиками в области юриспруденции. Тем не менее Серов, в валенках и грязных штанах, произносил это слово с таким убеждением, будто от него зависела вся его дальнейшая жизнь. Я смотрел на него с живым интересом.
– Всю свою жизнь мне хотелось узнать, как это – работать на себя и гордиться тем, что делаешь. Поэтому, когда он, – Серов кивнул на Рафала, – пришел и предложил такую возможность, я понял, что должен принять это предложение.
Первое, что сделал Серов как руководитель частной акционерной компании, – это установил изгородь из гофрированной стали, отделившую землю его компании от земли колхоза «Редькино». Уже в первый сезон его поля дали урожай в четыре-пять раз больший, чем у соседей. Причины были простыми. В колхозе процветало угрожающих масштабов воровство с полей крестьянами, не получающими зарплату за свой труд. Другая причина состояла в том, что урожай оставался гнить на полях, поскольку у колхоза не было денег на покупку топлива для комбайнов. Третья причина – колхозники во время жатвы обычно заканчивали работу в пять часов вечера, а Серов с компаньонами, как и американские фермеры, часто трудились на полях до полуночи, чтобы успеть убрать урожай до наступления заморозков.
Изгородь защитила скот компании Серова от вспышки туберкулеза, унесшей три четверти колхозного стада. Оставшиеся колхозные животные содержались в разваливающемся коровнике с дырявой крышей, а стадо Серова размещалось в новом кирпичном здании. Неудивительно, что дойные коровы Серова давали в три раза больше молока, чем колхозные. Итоги года по каждому направлению сельскохозяйственного производства у компании Серова превосходили результаты соседей. Успешная работа принесла и первые плоды: был куплен новый трактор и стали делать пристройку для расширения коровника. Уже пришло время, сказал Серов, подумать о покупке дополнительного количества земли.
