Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят
Последним пристанищем Галича стала заброшенная женская могила на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа в Париже. Девять лет спустя в эту же могилу легла и супруга Галича Ангелина Николаевна. Причем ее смерть тоже была трагической и тоже окутана туманом недомолвок. Согласно официальной версии 30 октября 1986 года, будучи в подпитии, она заснула в постели с горящей сигаретой в руке. Возник пожар, в результате которого Ангелина Николаевна задохнулась от продуктов горения. Вместе с нею умерла и ее любимая собачка Шуша. Однако, как утверждает дочь Галича Алена, когда близкая подруга погибшей по вызову полиции приехала на место происшествия, она не обнаружила в доме некоторых вещей. В частности, коекаких документов и второй части романа Галича «Еще раз о черте». Кому понадобились эти рукописи, непонятно.
Стоит отметить, что за два года до гибели вдовы Галича в СССР умерла ее 42-летняя дочь Галина. Мать на ее похороны не пустили.
В конце 80-х годов имя и творчество Александра Галича вновь вернулись на родину. 18 января 1988 года в Доме архитектора состоялся вечер, посвященный его 70-летию. В том же году был снят документальный фильм о нем — «Александр Галич. Изгнание». Но было и другое, а именно — дележ его наследства между родственниками. С одной стороны выступала его дочь Алена (Александра Александровна Архангельская), с другой — его незаконнорожденный сын Григорий МихновВойтенко. В 1988 году он подал иск в суд Дзержинского района Москвы, чтобы тот признал его законным наследником Галича. В качестве помощников в этом деле он привлек коллег своего отца из мира кино: родного дядю Валерия Гинзбурга, актрису Маргариту Терехову. Последняя, в частности, рассказала суду об обстоятельствах знакомства Галича с матерью Григория. Произошло это в 1966 году в Болгарии во время съемок фильма «Бегущая по волнам» (реж. Павел Любимов). Между автором сценария Галичем и художником по костюмам Соней Войтенко возник бурный и красивый роман, итогом которого и стало появление на свет в следующем году мальчика.
Дзержинский суд должен был рассмотреть дело МихноваВойтенко в особом порядке. Это делается лишь тогда, когда правомерность требований истца никем не оспаривается и суду остается лишь удовлетворить иск. Однако на суд внезапно явилась дочь Галича А. Архангельская и расстроила планы истца. После этого ему пришлось подавать иск в общем порядке в нарсуд Ленинградского района — по месту жительства Архангельской. А тот три раза отказывал Михнову-Войтенко в удовлетворении иска. В результате процесс о признании МихноваВойтенко сыном Александра Галича затянулся на целых четыре года и перекочевал последовательно в Мосгорсуд и в Верховный суд России. Чем же завершилась эта история? Верховный суд в конце концов решил дело в пользу Михнова-Войтенко. В виде исключения, учитывая несовершенства прежнего законодательства о браке и семье.
Р. S. В октябре 1998 года на доме № 4 по улице Черняховского, где жил и откуда уехал в изгнание А. Галич, была открыта мемориальная доска. Причем вопреки запрету со стороны городских властей. Что же произошло?
Эту доску дочь поэта А. Архангельская собиралась открыть еще в 1989 году. Она обратилась в Комитет по культуре при Моссовете, но ей ответили отказом. Мол, реализация невозможна в связи с тем, что не разработан указ по памятным местам Москвы. Но в 1998 году с просьбой открыть мемориальную доску к мэру Москвы обратился Конгресс русской интеллигенции России. Однако обращение пошло по инстанциям и надолго осело в отделе охраны художественного наследия Моссовета. Видя, что это может продолжаться до бесконечности, родные и друзья поэта на собственные деньги заказали доску из вишневого мрамора художнику Роману Рыбальчику и, когда она была готова, повесили ее на доме. Думается, что снять ее у городских властей совести не хватит.
24 ноября 1998 года в «Московском комсомольце» появилась заметка Н. Дардыкиной под названием «В России правят бал убийцы и вандалы». Приведу ее полностью:
«В ночь на 22 ноября бандиты обезобразили мемориальную доску Александра Галича, установленную на доме № 4 по ул. Черняховского.
В субботу здесь была его дочь Алена Архангельская-Галич.
Все было в порядке. А утром в воскресенье поэт-фронтовик Яков Козловский с горечью сообщил, что какие-то бандиты замазали доску черной краской. Внук Галича Павел тут же поехал на ул. Черняховского и увидел, что слова на доске «В этом доме жил русский поэт» жирно зачерчены. Осквернители светлой памяти Галича для своего гнусного деяния выбрали трагичную дату — время скорби по Галине Старовойтовой. Стыдно и горько, что вседозволенность безнаказанно торжествует в России. Но голос Галича неподвластен осквернителям: «Я на этой земле останусь! Кто-то должен, презрев усталость, наших мертвых стеречь покой».
Элина БЫСТРИЦКАЯ
Э. Быстрицкая родилась 4 апреля 1928 года в Киеве. Ее отец — Авраам Быстрицкий — был военным медиком, инфекционистом, мать работала в больнице. В 1937 году в семье Быстрицких родился второй ребенок, и вновь — девочка.
Элина росла в основном с мальчишками. Играла в мальчишеские игры, дралась, стреляла из рогатки. Когда в их доме появился бильярд, она уговорила отца научить играть и ее. Тот удивился, но просьбу дочери выполнил.
Еще одним детским развлечением Элины был домашний театр. Причем театрализованные представления устраивались для всего дома. В день «премьеры» на лестничной площадке устанавливались стулья для зрителей, сценой служила площадка между этажами, а закулисьем — балкон. Бабушкина широкая юбка (в свое время модная на Украине) служила занавесом. Вместе с подружкой и двоюродным братом Элина разыгрывала театрализованные представления с песнями, стихами, танцами. В 1934 году, после выхода на широкий экран фильма «Чапаев», в репертуаре их домашнего театра появился точно такой же спектакль. В нем роль легендарного комдива играл двоюродный брат Элины, а она сама перевоплощалась в его верного ординарца Петьку. Спектакль заканчивался коронным номером — Элина-Петька выходила на сцену и, грозно поводя бровями, говорила: «Тихо! Чапай думать будет!» Публика была в восторге.
Перед самой войной капитан медицинской службы Авраам Быстрицкий получил новое назначение — на Черниговщину, в город Нежин. Там Быстрицких и застала весть о начале войны. Уже через несколько дней Нежин попал во фронтовую полосу, и его окрестности превратились в арену ожесточенных боев. Какое-то время Элина помогала матери — ухаживала за ранеными в госпитале, но затем, когда враг прорвал нашу оборону, им пришлось срочно эвакуироваться. Отступали через Сумы, Харьков до самой Астрахани. Там они задержались надолго, и Элина продолжила учебу в школе. А все свободное время проводила на курсах медицинских сестер. Причем устраиваться на эти курсы ей пришлось чуть ли не с боем. Дело в том, что в свои тринадцать лет роста она была небольшого, и врач, который записывал девушек на эти курсы, увидев ее, решил, что к нему на прием пришла чуть ли не первоклашка. Но Элина проявила такую настойчивость, так горячо требовала допустить ее до экзаменов, что врач дрогнул. Видимо, решил отдать судьбу этой девчушки на откуп экзаменационной комиссии. И страшно удивился, когда она этот экзамен блестяще сдала. После этого Элину взяли санитаркой в госпиталь, а чуть позже она стала лаборанткой в клинической лаборатории.
