Жорес Медведев - Никита Хрущев
Поэтому проект постепенного, медленного, рассчитанного на много лет перевода сельскохозяйственных институтов и техникумов из столиц и крупных городов в сельские районы был вполне разумным. Для этого следовало строить современные учебные и научно-исследовательские корпуса, студенческие общежития и т. д., создавать типовые проекты таких американизированных кампусов. Но Хрущев и в этом случае не мог долго ждать и оценить реальные финансовые затраты на подобное строительство. Он сначала форсировал принятие решения Совета министров СССР о переводе всех сельскохозяйственных учебных заведений в сельские районы в течение двух-трех лет, а потом стал настойчиво требовать, чтобы это постановление выполнялось. Однако ни Госплан СССР, ни Министерство финансов СССР не могли выделить необходимых средств для столь обширной программы строительства. Кроме того, не было еще и самих проектов. В некоторых случаях, например для Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, Хрущев, чтобы обеспечить ее эффективный перевод в совхоз недалеко от Курской области, просто запретил с 1961 года прием студентов на все 7 факультетов академии (в 1961 году там училось около 7 000 студентов). Срочно начали проектировать Академгородок сельского хозяйства в ста пятидесяти километрах от Москвы. На это ушло около года. Был составлен блестящий проект современного типично американского Сельскохозяйственного университета. Старый подмосковный центр Тимирязевской академии с ее прекрасными корпусами, лабораториями и общежитиями предполагалось передать вновь созданному Хрущевым Университету имени П. Лумумбы для обучения молодежи из развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Однако ни одно из заинтересованных министерств не могло финансировать проект создания образцового агрономического Академгородка, так как по смете это строительство требовало около 2 миллиардов рублей. А на всю программу по переводу сельскохозяйственных учебных заведений «с асфальта на землю» нужно было выделить не менее 50 миллиардов рублей – больше, чем все расходы государства на развитие сельского хозяйства за несколько лет. Поэтому в итоге программа так и осталась проектом, а те учебные институты, вроде Академии имени К. А. Тимирязева, в которые запретили принимать студентов, медленно умирали, закрывая одну кафедру за другой. В 1961 году в академии исчез первый курс студентов, в 1962 году – второй, в 1963 году не стало в третьего курса и число профессоров и преподавателей сравнялось с числом студентов. В сентябре 1964 года опять не было приема, и в этом году должен был исчезнуть предпоследний четвертый курс. В 1965 году академия перестала бы существовать, если бы ей не удалось дожить до отставки Хрущева. Уже в октябре 1964 года, через три дня после его отставки, прием студентов в академию был восстановлен.
Однако в целом по стране ряд сельскохозяйственных техникумов удалось перевести «на землю». Кроме того, когда вставал вопрос о строительстве нового техникума или института, то оно сразу планировалось в сельских районах.
Попытка Хрущева ввести в СССР вместо свободной конкуренции децентрализацию и совнархозы была еще менее успешной. Между мелкими областными совнархозами возникли не конкурентные, а сложнейшие бюрократические отношения, потому что по областям и районам были разбросаны и подчинены разным ведомствам звенья общих индустриальный комплексов. Какой-нибудь тракторный завод Волгоградского совнархоза зависел в организации производства от предприятий бывшего Министерства тракторного машиностроения, разбросанных по десяткам областей. Раньше директор завода мог координировать всю деятельность через «свое» министерство, теперь же ему нужно было иметь дело с предприятиями, подчиненными десяткам разных совнархозов, которые иногда вмешивались в их производственные планы и срывали, таким образом, выпуск деталей, нужных для Волгоградского тракторного завода, обеспечивая выпуск продукции, необходимой для заводов местного значения. Постепенно наступила анархия в промышленности, мешавшая специализации предприятий. Многие заводы стали сами производить детали, которые раньше они могли легко получить в нужном количестве из других областей.
Система совнархозов улучшила работу мелких местных заводов и фабрик, но тормозила развитие крупной и специализированной индустрии. Это стало очевидно уже в 1958 году, через год после реформы. В 1959 году было решено «укрупнить» совнархозы, то есть создавать один большой межобластной совнархоз вместо нескольких областных. Например, Московский совнархоз ассимилировал мелкие совнархозы соседних Калужской, Тульской и Калининской областей, Новосибирский – присоединил к себе совнархозы всей Западной Сибири, Омской, Томской, Кемеровской и других областей. Над этими укрупненными совнархозами создавались центральные совнархозы, например Совнархоз Украины или Совнархоз РСФСР. Затем был создан Высший Совет народного хозяйства СССР. И все же это не решало проблемы. Нужно было восстанавливать общесоюзное регулирование по отраслям. В связи с этим стали возникать Государственные комитеты в Москве по отдельным отраслям промышленности, фактически взявшие на себя функцию бывших министерств. Председатели комитетов вошли в Совет министров СССР. В итоге к 1963 году бюрократический аппарат руководства промышленностью вовсе не уменьшился, как предполагал Хрущев, задумывая децентрализацию, а увеличился почти в три раза, а вместо американской конкуренции возник параллелизм в работе множества звеньев и разделение реальной ответственности. Снизились темпы технических реконструкций и модернизаций, все время рос список дефицитных товаров, тогда как склады были переполнены товарами устаревших образцов и моделей, которые население не хотело покупать. Руководство промышленностью превратилось в сложный лабиринт взаимоотношений с десятками управлений и ведомств, и чтобы получить ответ на тот или иной запрос по производственным проблемам, часто приходилось ждать месяцами. Таким образом, новая система руководства промышленностью завела страну в тупик, из которого не видно было выхода.
Несколько более успешной была начатая по инициативе Хрущева децентрализация науки. До 1953–1954 годов почти все новые научные учреждения появлялись в трех городах: Москве, Ленинграде и Киеве. В Москве создавались даже такие институты как горный, нефтяной, рыбный, институт леса, океанографии и т. д., хотя было очевидно, что их связь с разрабатываемыми областями науки будет в столице лишь косвенной. Хрущев переместил многие из таких институтов в места наибольшей концентрации предприятий той или иной промышленности, и это, несомненно, имело положительное значение. Во времена Хрущева и по его прямой инициативе недалеко от Москвы и в более отдаленных районах стали создаваться небольшие научные города (самые известные – это Новосибирский академгородок и Дубна в Московской области, но фактически таких городков было создано около десяти: Пущино, Обнинск, Черноголовка и другие.) Это также было в известной степени влияние Запада, где небольшие научные и университетские городки (Кембридж, Оксфорд, Гейдельберг, Сюр-жив-Ивет, Стэнфорд, Беркли и т. д.) существуют уже в течение ряда столетий. Хрущев несколько упрощенно считал, что ученые на Западе работают более успешно, потому, что они находятся далеко от шумов и соблазнов большого города, имеют хорошие бытовые условия и могут сосредоточить все внимание на науке. В условиях СССР создание таких научных городков-«спутников» в 40—100 км от больших промышленных центров было действительно хорошей идеей, позволившей улучшить условия жизни и работы молодых ученых (старые и заслуженные ученые не очень охотно покидали Москву и Ленинград). Но впоследствии такие городки, насыщенные творческой интеллигенцией, стали центрами и политического свободомыслия. Поэтому примерно с 1968 года ограничения на создание научных учреждений в Москве, Ленинграде и больших городах были сняты, а тихие научные городки постепенно превратились в более крупные города, в которых существовали промышленные предприятия, а рабочий класс составлял значительную часть населения.
