Кэти Пайпер - Красота
— Мы определенно сможем вам помочь, Кэти, — сказал он. — Вам придется пройти у нас четыре или пять курсов лечения, и каждый раз нужно будет провести здесь несколько недель.
— Прекрасно, — искренне ответила я.
— Я постараюсь добиться финансирования, — усмехнулся мистер Джавад. — Это, правда, может занять несколько месяцев. Но ты не падай духом.
Тем же вечером мы вернулись домой. А на следующее утро я должна была ехать в больницу на очередную операцию на носу и гортани. Я по-прежнему глотала с трудом, поэтому похудела до тридцати восьми килограммов, и доктора начали всерьез опасаться за мое состояние.
— Ты сильно истощена, Кэти, и это отражается на работе внутренних органов. Тебе просто необходимо получать больше пищи. Для этого мы собираемся вставить специальную трубку тебе в нос и далее в пищевод.
Звучало это достаточно просто, но на деле вставить трубочки в мои искалеченные ноздри оказалось весьма нелегко.
— Глотай их, — настаивала медсестра, а я только задыхалась, давясь кашлем.
— Я пытаюсь, — выдохнула я, стараясь сдержать нервный смех. Еще один ненормальный день в жизни новой Кэти Пайпер.
Я провела ночь в больнице, а на следующее утро почувствовала прилив сил. В тот же день мы с мамой отправились на очередной осмотр к окулисту. После своих манипуляций врач сказал, что в моем слепом глазу произошли положительные изменения.
— Я не совсем уверен, но, кажется, зрение частично восстанавливается. — Мы с мамой расплакались от радости.
— Это прекрасно! Я просто не могу поверить! — шептала я снова и снова. — Спасибо вам огромное! Спасибо!
Конечно, я не могла видеть ясно — лишь какие-то темные и светлые силуэты, но даже это улучшение вселило в меня огромную надежду. Я была настолько счастлива, что впервые смогла провести ночь в больнице в одиночестве. До этого мама или папа всегда находились в соседней комнате, достаточно было просто поднять трубку телефона — и они тотчас прибегали на зов.
— Я прекрасно справлюсь сама, — сказала я маме. На следующее утро у нее была назначена встреча с начальством. — Честно, не нужно никого присылать, мам.
— Ты уверена? Мне не хочется оставлять тебя одну.
— Уверена. Все будет хорошо. — И все действительно прошло нормально. Кошмары, конечно, еще мучили меня, но я выдержала. Это стало еще одной маленькой победой. Я очень гордилась собой.
Но меня ждало следующее испытание. Пищевод снова начал сужаться, и назальная пищевая трубка не работала. Единственным выходом было решение вставить зонд для искусственного кормления прямо в желудок.
— Но он же будет виден, — плакала я. — И я буду выглядеть еще ужаснее.
— У нас нет выбора, — возражали врачи. — Ты больше не можешь терять вес.
5 сентября, через пять месяцев после нападения, мне надрезали мышцы на животе и вставили в желудок трубку. Отойдя от наркоза, я испытывала жуткие мучения — при малейшем движении меня скручивало от невыносимой рези. Я не могла сидеть, не могла кашлянуть и сходить в туалет, не вскрикивая при этом от боли. Это было ужасно. Однако гораздо больше угнетал сам факт, что еще одна часть меня пострадала от нападения. До этого живот оставался одной из немногих частей тела, где не было шрамов, а теперь гладкая кожа и здесь разрезана. Я с ненавистью глядела на трубку, торчащую из меня.
— Когда ты окрепнешь, мы научим тебя, как вводить пищу и воду в клапан, — сказала медсестра. — Но пока он будет прикреплен к этой капельнице.
— Как скажете, — простонала я.
Боль была невыносимой. Я каталась по кровати, скулила и корчилась.
— Мама, это ужасно, — выдохнула я, когда она вытирала пот с моего лба. Мне хотелось вырвать из тела эту чертову штуку. Но даже сквозь пелену мучительной боли я понимала, что это необходимая мера: без этого клапана я могу умереть.
Через пять дней после того, как мне вставили зонд, я достаточно окрепла, чтобы вернуться домой. Но прошло некоторое время, прежде чем я смогла привыкнуть к этой трубке. Когда ночью мне снился Дэнни, я в панике выпрыгивала из кровати, забывая, что прикреплена к капельнице. Зонд внутри живота дергался, и я вскрикивала от боли. А иногда, в туалете, трубка падала в унитаз. Я случайно писала на нее, а потом приходилось ее вытаскивать.
Но каким бы ненавистным ни было это приспособление, оно действительно помогло. С каждым днем ко мне возвращались силы. Больше не кружилась голова, прошли вялость и апатия. Прибавилось энергии, и это всего за несколько дней!
Приближалось 22 сентября, а Дэнни так и не признал себя виновным. Я должна была смириться с тем, что суд все же состоится. И мне понадобятся все силы, чтобы пережить его. Чем ближе был день суда, тем сильнее меня охватывала паника. Мне хотелось отстраниться, притвориться, что ничего не случилось, и просто продолжать жить. Ну как я смогу снова находиться с ним в одном помещении? Как я смогу сидеть в нескольких метрах от него? Я все еще была слишком слаба и боялась, что это потрясение может серьезно травмировать меня.
— Я не хочу этого делать, — шептала я маме. — Я не смогу!
— Сможешь, — ответила мама. — Это очень важно. Это не должно сойти ему с рук, Кэти. — Я и сама это понимала, просто не могла справиться с ужасом.
За неделю до начала судебных заседаний полицейские посоветовали мне сходить в здание суда. Они хотели, чтобы я чувствовала себя спокойнее в уже знакомой обстановке, словно это было возможно, когда рядом будет находиться Дэнни. Поэтому папа повез нас со Сьюзи к зданию суда Вуд Грин Краун на севере Лондона.
Как только вошла в небольшой зал, стены которого были отделаны деревянными панелями, я остолбенела. То, что я видела, походило на декорации к какому-нибудь криминальному телесериалу. Однако это был настоящий зал суда. Всего через несколько дней он будет полон — публика, присяжные, судья, защитники. Я и Дэнни.
— Заседание не обязательно будет проходить именно в этом зале, но все будет выглядеть примерно так, — сказал представитель службы защиты свидетелей. — Вот здесь вы будете сидеть во время дачи показаний, — указал он. — А там — скамья подсудимых, где будет сидеть подсудимый со своим защитником.
— Но она так близко! И тут такое ненадежное заграждение! Пап! Я не смогу находиться так близко от него!
— Не волнуйтесь, — успокоил служащий. — Вы будете находиться вот за этой ширмой. Вас будут видеть только судья и присяжные. — Он выдвинул какой-то синий экран и выставил его перед собой. — Вы слышите меня, но не можете видеть. — Потом он высунул голову из-за края экрана. — А теперь вы снова видите меня!
