Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945
Фалькензамер был очень высок ростом, а Шпехт, который сейчас сидит напротив меня в своем кожаном комбинезоне, — низкий. Он самый маленький во всей эскадрилье. Но каждый человек, который общался с ним, чувствовал его мощь.
Ни один из офицеров, которых я встречал, не влиял на меня в такой степени.
Он строг к себе в той же мере, что и к подчиненным, и ожидает от них поддержки спартанских методов руководства, приверженцем которых он является.
Он потерял глаз во время боя в начале войны. Но даже с одним глазом он смотрит как орел. Бой сделал его таким. Единственное, о чем он мог говорить, — это «боинги», «тандерболты», «мустанги» и «лайтнинги». Однажды он вытащил меня из постели среди ночи только для того, чтобы обсудить некоторые тактические вопросы Женщины были для него абсолютным злом. Он запретил своим офицерам привозить жен или подруг в расположение части. Если он замечал летчика с проституткой, то применял но отношению к нему строгие дисциплинарные взыскания.
За последние десять месяцев он сбил 20 бомбардировщиков, и теперь он опередил меня. Точность его стрельбы поистине сверхъестественна.
Он очень жесткий командир, и у меня с ним было много столкновений. Несколько недель назад он сделал мне выговор за то, что несколько моих летчиков организовали вечеринку в соседней деревне с девушками, известными своим легким отношением к морали. Он приказал мне объявить дисциплинарные взыскания моим ребятам.
Я отказался выполнить приказ, сказав:
— Я не могу сделать этого, господин капитан.
— В таком случае вы не достойны командовать звеном! — рявкнул он вне себя от ярости.
— Тогда вам нужно поискать другого командира «пятерки».
— Я освобожу вас от должности командира и разберусь с вашими летчиками.
— Должен напомнить вам, что за последние несколько месяцев, которые были трудными для всех нас, мои летчики сбили больше самолетов, чем два остальных звена и ваши штабные, вместе взятые.
Я знаю, что Шпехт очень высокого мнения о моей «пятерке», но такой сдержанный человек никогда бы этого не признал.
Несмотря на раздражительный характер, я очень уважаю его. Вне всякого сомнения, это — большой человек.
31 декабря 1943 годаМы запланировали вечеринку в канун Нового года. В 17.00, однако, Шпехт приказал не покидать казармы ни офицерам, ни летчикам, ни персоналу. Вместо вечеринки мы устроили праздничный обед в офицерской столовой. Шпехта никогда так не ругали, как после этого приказа. Когда мы вошли в столовую в 20.00, у всех было приподнятое настроение. Несколько бутылок были опорожнены, чтобы забыть о наших печалях.
Шпехт призвал нас к тишине и кратко объяснил причину своего приказа: Господа, я получил сообщение из дивизии о том, что сегодня будет принято важное решение. Предполагая, что потребуется максимальная эффективность наших действий, я решил запретить традиционное празднование Нового года. Мы вместе проведем оставшиеся часы старого года здесь и после полуночи немедленно отправимся спать.
Он говорил звучным, командирским голосом. Мы предпочли не высказывать то, что каждый из нас думал по этому поводу.
Ровно в полночь пришло важное сообщение из дивизии. Шпехту присвоено звание майора.
Он был совершенно ошеломлен, потому что ожидал какого-то специального боевого задания для эскадрильи. Под хор поздравлений он немедленно приказал летчикам расходиться. Через несколько минут в комнате никого не осталось.
1944
Мои парни, появившись на летном поле, не могут разомкнуть глаз, страдают от похмелья. Ночью я слышал, как они возвращались из города. У меня тоже голова раскалывается. Мы надеемся, что в этот день янки не появятся.
1944 год плавно стартовал.
4 января 1944 годаПочти неделю янки не было видно. Сегодня они замечены в секторе Дора-Дора.
В 10.02 эскадрилья поднялась на свой первый в этом году боевой вылет. Над Мюнстером мы попали под огонь наших собственных зенитчиков, когда атаковали большую группу «боингов».
Заходя на атаку одной из отдельных групп бомбардировщиков, я почувствовал прямое попадание в мой самолет. Машина стала крениться в сторону хвоста. Двигатель пронзительно завыл, потом заскрежетал и в конце концов смолк. Зенитный снаряд сбил мой пропеллер, капот и переднюю часть двигателя. Я не могу вернуть управление самолетом.
Через секунду на меня спикировал «тандерболт», прострелил мне крыло, и оно запылало. У него не было повторной возможности атаковать меня, поскольку Веннекерс положил конец его карьере очередью из пулемета.
Только напряжением всех сил я сохраняю контроль над самолетом. Надо прыгать, пока огонь не охватил весь самолет. Открыть люк, отстегнуть ремень безопасности! Я уже автоматически выполняю эти действия.
Я был еще не совсем готов, но прыгнул. И остался висеть. Мой парашют застрял в багажном отделении, которое каким-то образом открылось. Моя правая нога уже с внешней стороны самолета, а левая еще в кабине.
Самолет, разваливаясь, все быстрее несется к земле. Я не могу пошевелиться. Огромная сила воздушного потока прижимает меня к фюзеляжу. Моя левая нога упирается в стенку, едва не отламываясь. Я кричу от боли. Ветер хлещет по щекам и зажимает ноздри. Он настолько силен, что я с трудом могу дышать. Языки пламени подбираются ко мне.
Самолет начал дрожать, затем вошел в штопор, практически вертикальный. Я даже руками пошевелить не могу, их прижало к самолету. Если я не сумею каким-то образом освободиться от самолета, мне конец!
Я должен отцепиться… отцепиться… отцепиться…
Земля приближается. Последним, геркулесовым усилием, после которого у меня пошла кровь носом, я дотянулся правой ногой до штурвала и толкнул его. Самолет задрожал и на мгновение завис в воздухе, потеряв скорость, — я свободен! На короткое мгновение я летел рядом с самолетом. Что-то со страшной силой ударило меня в спину, показалось, что я переломился пополам. После второго удара — по голове — я потерял сознание.
Я не знаю, что случилось потом.
Когда пришел в себя, я висел в облаках под куполом парашюта. Вытяжной трос был в своем гнезде, вероятно, парашют раскрылся сам. Я хотел вдохнуть, но ничего не получилось. Я попытался крикнуть, но получился лишь агонизирующий стон.
Неожиданно показалась земля. Тучи находятся на высоте всего 200 метров. Мой парашют качается из стороны в сторону. Я пролетел чуть выше крыши дома и тяжело приземлился на твердую, замерзшую землю.
Затем я снова потерял сознание. Пришел в себя в госпитале. Меня обследовали, сделали несколько рентгеновских снимков. Диагноз: перелом черепа, перелом поясничного позвонка, травмы плеч и поясницы, ранение на правом бедре, сотрясение мозга, временный паралич правой стороны, вызванный повреждением позвоночника.
