Сергей Нечаев - Русская Ницца
— Помогите мне… Жив ли наследник?..
Императора уложили в сани полковника Дворжицкого. Кто-то предложил перенести раненого в первый же дом, но Александр, услышав это, прошептал:
— Во дворец… Там умереть…
Растерзанного взрывом, но еще живого императора привезли в Зимний дворец. Каждую минуту входили люди — медики, члены императорской фамилии. Екатерина вбежала полуодетая и бросилась на тело мужа, покрывая его руки поцелуями и крича:
— Саша, Саша!
Она схватила аптечку с лекарствами и принялась обмывать раны мужа, растирала виски эфиром и даже помогала хирургам останавливать кровотечение.
Мутным от боли взором Александр посмотрел на окружавших его близких. Его губы шевельнулись, но звука не последовало. Глаза закрылись, голова бессильно откинулась. Екатерина приняла его последний вздох. Это было в четыре часа тридцать пять минут пополудни…
Когда лейб-медик, знаменитый врач С. П. Боткин объявил о кончине императора, княгиня упала как подкошенная. В розово-белом пеньюаре, пропитанном кровью мужа, ее вынесли из комнаты без чувств. Бог не внял опасениям Александра II — его счастье оказалось таким коротким. Но четырнадцать лет любви не в силах был зачеркнуть никто.
Так страшно и нелепо погиб Царь-Освободитель, отменивший крепостное право, выигравший войну с Турцией, принявший ряд законов, позволивших России начать новый экономический прорыв. Так «отблагодарила» его революционная организация, именовавшая себя «Народной волей». Но она убила не только царя-реформатора, она убила любящего и горячо любимого человека, она убила счастье, которого Александр и Екатерина ждали так много лет…
Однако были в России люди, для которых император погиб весьма вовремя. Одного из таких людей называет Ф. И. Гримберг в своей книге «Династия Романовых»; она утверждает, что подобный исход был очень выгоден для его «законного сына, ставшего Александром III».
И действительно, законные наследники имели все основания волноваться, ибо назревал очередной династический переворот. Так называемым «старым» Романовым Александр II уже почти открыто противопоставлял «новых русских Романовых», и уже готовился проект избрания на царство нового Романова — Георгия Первого…
* * *Накануне перемещения останков Александра II из Зимнего дворца в Петропавловский собор Екатерина Долгорукая остригла свои прекрасные волосы и венком вложила их в руки супруга. Совершенно убитая горем, она поднялась по ступенькам катафалка, опустилась на колени и припала к телу невинно убиенного. Лицо императора было скрыто под красной вуалью, но она резко сорвала ее и начала долгими поцелуями покрывать изуродованные лоб и щеки, после чего, пошатываясь, покинула помещение.
Неприязнь к княгине при дворе была столь высока, что после похорон Александра II она вместе с тремя его детьми эмигрировала во Францию, в Ниццу.
С этим городом так многое было связано в ее жизни. Ведь именно сюда в конце 70 — начале 80-х годов собирался уехать покойный ныне император, обдумывая в кругу своей новой семьи планы возможного отречения. Кто бы что ни говорил, но он действительно мечтал оставить престол и вместе с Екатериной и детьми уехать в Ниццу. Увы, эта их мечта так и осталась мечтой…
Историк Л. М. Ляшенко посвятил почти целую главу в биографии Александра II размышлениям на тему, к чему мог бы привести такой поступок. Он пишет:
«Александр Николаевич в кругу новой семьи часто и охотно обсуждал планы своего ухода на заслуженный отдых. Закончив социально-экономическое и политиче ское реформирование России, император намеревался через шесть месяцев, самое большее через год, отречься от престола и вместе с женой и детьми уехать в Ниццу, предоставив Александру Александровичу заботиться о процветании государства. Эта мечта нашего героя… наводит на некоторые серьезные размышления об изменении психологии ценностных ориентиров в императорской семье. И надо сказать, что в своих размышлениях по этому поводу мы с вами будем далеко не одиноки.
В одном из исторических исследований, посвященных династии Романовых, справедливо утверждается, что, начиная с Николая I, «быт и нравы императорской фамилии становятся все более буржуазными, все теснее сближаются с жизнеустройством даже не столько богатых российских помещиков, сколько состоятельных европейских буржуа». Не будем спорить по поводу начального момента этого процесса или строго поступательного его характера. Для нас в данном случае важнее то, что слова «все более буржуазными» означают прежде всего все более заметное разграничение монархами себя-самодержца и себя-личности. Если говорить о Романовых XIX века, то наиболее четко и остро это разграничение просматривается именно во времена Александра II. Долг монарха призывал его, забыв о частных интересах и желаниях, всеми силами защищать абсолютную власть и права династии; долг и чувства честного и частного человека заставляли нашего героя заботиться в первую очередь о благополучии и покое семьи, об обычном человеческом счастье.
Александр Николаевич пытался соединить две, возможно, малосоединимые вещи: долг государственного деятеля и его право на полноценную личную жизнь. Он пытался доказать обществу, совершенно к этому не подготовленному, что монархи, как и простые смертные, имеют право не только на уважение и восхищение, но и на личное благополучие в полном смысле этого слова. Подобная попытка вызывает особое уважение, поскольку оказалась важной не только для самого государя, но и для его подданных».
К сожалению, шансы императора «соединить долг государственного деятеля и его право на полноценную личную жизнь» были не очень велики. Подобное было бы чем-то беспрецедентным и даже еще более скандальным, чем возможная коронация Светлейшей княгини Юрьевской. Безболезненное превращение одного из самых могущественных людей планеты в обыкновенное частное лицо практически невозможно себе представить.
* * *В Ницце Екатерина поселилась на вилле на бульваре де Бушаж (de Bouchage), которую в честь сына-первенца, так и не взошедшего на российский престол, назвала «Вилла Жорж». В то время Ниццу еще не украшал величественный Свято-Николаевский собор. Он будет воздвигнут позднее, при ее жизни, и она отметит в нем юбилей главного деяния в жизни своего покойного супруга — пятидесятилетие отмены крепостного права в России.
А еще раньше произойдет еще одно торжество: в мае 1895 года под сводами старой русской церкви в Ницце венчаются Светлейшая княжна Ольга Александровна, дочь императора Александра И, и граф Георг фон Меренберг, внук русского гения А. С. Пушкина.
