Константин Романов - Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора (сборник)
В смысле политическом, настроение у всех юношей было одинаковое. Сердца всех горели неподдельной любовью к Своему Монарху и Родине. Среди нас не было иначе мыслящих, а если бы такой сказался бы, то сами товарищи выдали бы его начальству немедленно и безжалостно. Никакая пропаганда не могла бы иметь успеха.
В первый же год моего пребывания в Училище Государь Император с Императрицей Марией Федоровной[190] осчастливили нас посещением, приехав в Училище как раз в большую перемену после обеда, когда не было классных занятий. Обойдя все Училище, Высочайшие Гости спустились и к нам в помещение 4-й роты, где мы, малыши, ожидали Их, стоя во фронте. Величественный и могущественный вид Государя привел нас в трепет и вместе с тем в какое-то блаженное состояние. Их Величества медленно обходили фронт наш, задавая ласковые вопросы отдельным мальчикам и интересуясь всеми мельчайшими подробностями нашей жизни, обучения и воспитания. Прощаясь с нами, Государь приказал отпустить нас на три дня в отпуск.
Старшие роты провожали Их Величеств до выхода из стен Училища и, присутствуя при одевании верхних одежд, упросили Государя дать что-нибудь на память. Тогда Государь дал Свой платок, который тут же был изорван в мелкие клочья и разобран воспитанниками.
Когда открыли выходные двери и Их Величества начали садиться в сани, воспитанники выбежали на улицу с криками «ура», окружили сани и провожали Их Величеств до Николаевского моста, где Государь категорично приказал вернуться домой.
Экзамены для перехода из младшего отделения 5-й роты в старшее оказались пустячными, тем более для меня, первого ученика по классу. В середине мая месяца я уже спокойно сидел в вагоне и ехал на все лето домой, везя в кармане приятный для самолюбия документ — акт о сдаче мной переходных экзаменов с баллами по каждому предмету. Средний балл был почти 12.
Незаметно прошло лето, и должен сознаться, что в середине его я начал уже тосковать по Училищу и товарищам. В начале сентября все мы вновь собрались в своем прежнем помещении, ожидая прибытия на другой день вновь поступивших в младшее отделение, когда неожиданно нам объявили о переводе нашем в другое помещение, так как вышел приказ о разделении 5-й роты на 5-ю и 6-ю, причем наш командир роты капитан 2 ранга Сорычев остался командиром 6-й роты, а нам назначили капитана 2 ранга Клеопина[191].
На другой же день начались классные и практические занятия, и через неделю мы забыли, что мы недавно были в отпуску дома. Человеческая натура так странна, что почти все воспитанники, радовавшиеся возвращению в Училище, вскоре начали считать дни, остающиеся до Рождественских каникул. Прошло Рождество, затем Пасха и переходные экзамены в 3-ю роту и наступил, наконец, давно желанный день отправки нас в первых числах мая на суда Отряда Морского Училища для 3-месячного учебного плавания.
Нашу роту посадили на набережной на колесный пароход Гвардейского Экипажа[192] «Онега», который и доставил нас в Кронштадтскую гавань почти к борту бронированного фрегата «Князь Пожарский»[193], на котором мы должны были проплавать это лето совместно с 3-й ротой, бывшей раньше нашим старшим отделением, почему и находившейся с нами в дружеских отношениях.
Итак, мы впервые на военном корабле. Каждому из нас дали номер по судовому расписанию, указали маленький ящик (рундук) для хранения вещей, разбили роту на 4 отделения, перекликнули различные корабельные расписания, выдали парусиновую койку с матрасом, набитым мелкой пробкой, и мы сразу же почувствовали себя старыми морскими волками.
Фрегатом «Князь Пожарский» командовал капитан 1 ранга Владимир Павлович Мессер[194], бывший впоследствии вице-адмиралом и главным командиром Кронштадтского Порта. Это был выдающийся моряк, суровый и грубый с виду человек, но вместе с тем редкой честности и большой доброты. Встретил он нас краткой речью, что-то вроде того, что учитесь и ведите себя хорошо, а не то заставлю. По старинной школе только плохой моряк не извергал ежеминутно бранных, нецензурных слов, чего придерживался и Владимир Павлович, уснащая свою речь или приказания зачастую такими трехэтажными выражениями, что мы, воспитанники, только удивлялись красоте и мощности русского языка. Старшим офицером или помощником командира был капитан 2 ранга Михаил Андреевич Невинский[195], поляк по происхождению и далеко не соответствовавший по своим морским качествам командиру. Он очень мягко стлал, но приходилось спать жестковато. Офицерский состав состоял из 5 солидных лейтенантов, ревизора, двух штурманских офицеров корпуса флотских штурманов, одного капитана морской артиллерии, двух механиков, нескольких мичманов[196] и двух офицеров Морского Училища, из которых один был отрядным, т. е. заведовал воспитанниками на всех судах, а другой нами.
На фрегате «Князь Пожарский» держал свой флаг и адмирал, командовавший отрядом судов Морского Училища. Штаб его состоял из 2-х флаг-офицеров.
В отряде судов Морского Училища входили: фрегат «Князь Пожарский», корветы «Генерал Скобелев», «Баян» и «Богатырь». Последние оба были исключительно парусные.
С первого же дня нашего размещения на судне начались работы по вооружению судна, т. е. по оснастке мачт, вытягиванию такелажа, привязыванию парусов, сборке машин и других механизмов, сборке артиллерии, окраске гребных судов и вообще всех судовых помещений, так как в описываемое мною время все суда плавали всего несколько месяцев в году, а остальное время стояли в гавани на швартовых[197] совершенно разоруженными, сдав все имущество в специальные судовые магазины, команда же находилась в береговом экипаже.
Таким образом, каждую весну приходилось затрачивать массу энергии и денег на вооружение судов, чтобы через 3 или 4 месяца снова все разоружать и завозить в магазины.
Только злой гений русского флота мог придумать этот ужас и бросание денег зря. А какой толк был от четырехмесячных плаваний? Не успевала команда, состоявшая отчасти из новобранцев, хоть немного привыкнуть к морю, парусам и т. п., как приходилось все забывать и переходить на 8 месяцев в казармы.
Согласно расписанию и выраженному мною желанию я попал топовым на крюйсель-рей, почему с первого же дня мне пришлось принимать горячее непосредственное участие в оснастке корабля. В те времена это была особая школа, священнодействие, так как суда ходили почти всегда под парусами, пользуясь машинами в исключительных случаях.
Тут же в гавани вооружались Практическая эскадра, Артиллерийский и Минный отряды, т. е. все силы Балтийского флота[198]. Практическая эскадра состояла из одного броненосца[199] «Петр Великий» (в Петербурге около заводов достраивались два новых броненосца «Император Александр II» и «Император Николай I»), 4-х башенных фрегатов «Адмирал Грейг», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов»; 2-х броненосных фрегатов «Генерал-Адмирал» и «Герцог Эдинбургский» и 2-х или 3-х клиперов[200] вроде «Разбойник», «Наездник», «Пластун» и т. п.
