Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
1/14 ноября 1903. Суббота.
Сегодня за Литургией и панихидой помянули за упокой рабы Божьей Марии Александровны, княгини Мещерской (урожденной Паниной), очень благочестивой московской аристократки, с таким сочувствием отнесшейся к делу Миссии, когда я был в России в 1880 г., и немало благотворившей ей, особенно чрез своих детей, из них же особенно чрез княжну Александру Николаевну, ныне княгиню Голицыну. Вчера я прочитал в Московских Ведомостях некролог Марии Александровны. Упокой Господи душу ее в селениях праведных и пошли побольше России таких благочестивых людей!
2/15 ноября 1903. Воскресенье.
После Литургии зашли оба брата князья Доде [sic] — Лука и Стефан — и рассказали с немалою радостью, что их старший брат приготовился к крещению и уже был бы крещен в Отару, если бы о. Николай Сакурай не заболел до невозможности прибыть из Саппоро в Отару. Оказывается, это и есть Катакура, о котором недавно писал катихизатор Павел Мацумото, что человек хорошей фамилии и прочее. Он поступил приемышем в дом богатого землевладельца на Эзо Катакура, родом из Сендая, и женился на его дочери, в младенчестве крещеной в протестантство; чрез чтение христианских книг, которыми достаточно снабжен от братьев, в свободное от своих официальных занятий по рыбоводству время и из слушания катихизатора Павла Мацумото, так как главная станция его на островке близ Отару, он хорошо усвоил вероучение и просит крещения. Пошли ему Бог благодать истинного христианства!
3/16 ноября 1903. Понедельник.
Спиридон Оосима, один из самых старых катихизаторов, ныне состоящий в Кама и Оокайдо, поражен параличом и, кроме того, желудочным раком, как опасаются; дети пишут, просят помолиться о нем. Спаси его Господи! Но едва ли он долгий жилец в сем мире; легкое параличное состояние у него давно уже; и лета его (около 68–ми) уже такие, что организму не под силу побороть серьезные болезни.
4/17 ноября 1903. Вторник.
Miss Holland, епископальная миссионерка, опять прислала свои брошюры с письмом, просящим способствовать распространению их по Японии. Брошюры по 1 сен; нисколько не в сектарианском духе, а только показывают вообще, как христиане думают и действуют. Например, брошюрка о привидениях, которую я тотчас же прочитал, объясняет, что привидений нет, бояться их нечего, мать убеждает в этом сынишку, которого напугали рассказами о привидениях. В брошюрке ни слова про христианство. По словам Miss Holland, эти брошюрки предназначаются только для того, чтобы приближать японцев к христианству. Дело хорошее, хотя мизерное и пустоватое; только картинки уж очень плохие, чего же и ждать за 1 сен? Я написал ей, что мы поместим объявление о брошюрках в наших периодических изданиях, больше что же мы сделаем?
5/18 ноября 1903. Среда.
Телеграммой извещают, что катихизатор Спиридон Оосима помер. Послал 10 ен на погребение, а в субботу здесь отслужим соборне панихиду.
О. Петр Сибаяма пространным письмом описывает похороны Павла Секигуци в Оогаки; хоронили очень торжественно, так как он был уважаем в городе, служил по избранию членом Губернского совета (кенкай–гиин).
6/19 ноября 1903. Четверг.
О. Алексей Савабе приходил заявить, что христиане его прихода (мирные) положили собирать с себя деньги на постройку нового храма, так как нынешний и мал и стар; лет в 5–6 надеются собрать тысячи две; О. Сергий Глебов обещал дать им от себя 500 ен. Дело хорошее. Но я убеждал еще о. Алексея постараться, насколько сможет, привлечь к себе немирных; теперь они успокоились, раздражение улеглось, пусть он посещает их и уговаривает. Если успеет, то в будущем году к Собору может быть составлено общее прошение о поставлении еще священника для прихода оо. Савабе, по причине обширности его; тогда разлад церковный в Коодзимаци сам собою прекратится. О. Алексей на этот раз был благодушен и наставление мое, по–видимому, принял; едва ли только исполнит.
Стефан Кондо, старик, много лет служивший катихизатором, в последнее время практиковавший как «хари–ися», поражен параличом, пред чем постился так, что последние пять дней ни разу не ел. Беден, много детей; приходил И. А. Сенума просить принять дочь Стефана в школу, что и будет сделано.
7/20 ноября 1903. Пятница.
От о. Сергия Судзуки из Оосака довольно хорошее письмо: в Вакаяма Церковь в оживленном состоянии; крестил там 5 человек; на обратном пути был в городе Симоици, в Ямато, где есть христиане из Вакаяма, Лука Оосима с большой семьей; 5 лет они не видели священника, но сохранили живым благочестие; ныне с большою радостью все исповедались и приобщились Святых Тайн.
О. Федор Мидзуно приходил спросить от Павла Ниицума: «С ним живет племянник Лука, жена которого в отлучке; боится Ниицума оставить дом и в нем Луку с своей собственной женой, не было бы греха между ними; так идти ли ему, как предположено прежде, помогать катихизаторам по проповеди?» Я ответил: «Пусть остается дома и хранит чистоту и мир домашних». Как видно, потерял он доверие к своей жене; пусть же не расстроится между ними вконец мир и согласие.
8/21 ноября 1903. Суббота.
Сегодня подали мне кучу газетных вырезок, в которых фигурирует мое имя, как якобы подкупателя шпионов здесь в пользу России. В иных я прямо и называюсь «главою всех русских шпионов в Японии». Дело в следующем. То письмо, о котором помечено 13 (26) октября, на которое от меня не было никакого ответа набивавшемуся в шпионы шантажисту, было не одно, за тем последовали и другие два — от 27 числа нового стиля и от 30. После 2–го письма шантажист ожидал меня или посланца от меня с 1500 ен за обещаемые им важные секреты. Так как его письма передаваемы были из канцелярии полицейским, охраняющим Миссию, то вышел к нему на условленное место переодетый полицейский, который проследил его, когда он возвращался из Уенопарка до его квартиры в Хонго, и узнал, кто это. Оказался: Окада Куматаро, 37 лет, осужденный за взяточничество, когда служил в одной школе в Оосака, на 2 месяца тюрьмы и 15 ен штрафа, с уплатою еще 200 ен полученной им взятки; не сидит в тюрьме только потому, что подал на апелляцию и ждет дальнейшего решения; жена и трое детей; жена открыла лавочку письменных принадлежностей, и этим семейство скудно питается. Но Окада, в крайней своей бедности, не от меня только задумал раздобыться средствами, а и в другом месте, именно: так как теперь многие недовольны Маркизом Ито Хиробуми за то, что он именно будто бы не дает объявить войну России, то Окада адресовал к нему письмо в таком роде: «Составилась шайка убийц на вас; если не хотите быть убитым, то вышлите мне в такое–то место какую–то сумму; я за это выдам вам список всех, сговорившихся убить вас». Полицейский офицер пришел в канцелярию и рассказал секретарям все это, вместе и то, что Окада арестован. Дальше следуют газетные известия: «По арестовании, полицмейстер два часа наедине допрашивал Окада, и оказалось верным то, что у него было заключено условие с Николаем выдать ему важные японские секреты за 1500 ен, и только арестом Окада было предупреждено исполнение этого преступного дела». Причем от газетчиков достается Окада, перепадает и на мою долю. Арестовали его, конечно, вовсе не из–за писем ко мне, совершенно ничтожных по значению, а по соприкосновению с Маркизом Ито; но публике это не выдается, как дело политическое, и приходится отдуваться мне. Дело–то не стоит внимания, но христиане могут смущаться толками, неблагоприятными для их епископа, а инославные не преминут раздувать клевету. Итак, я сказал, чтоб в газеты послано было из нашей редакции опровержение; в наших же периодических изданиях чтоб обстоятельно было разъяснено, что я к Окада не имею никакого отношения, ни письма его, ни его самого и в глаза не видал.
