Николай Богданов - В небе – гвардейский Гатчинский
Расскажу хоть об одном, ветеране авиации.
Все, кто работал в довоенные годы в Тбилисском аэропорту, помнят худощавого, очень подвижного для своих лет, с изрытым оспинами лицом начальника аэропортовских мастерских Горбунова. Он был страстно влюблен в авиацию и всю жизнь посвятил ей. Служил Горбунов в авиации с самого ее зарождения, вначале мотористом, потом авиамехаником, несколько лет летал бортовым техником на самолете ПС-9. Многие прекрасные механики были его учениками.
Помимо самолетов, у него были и другие увлечения – голуби и шахматы. Голуби в какой-то мере утоляли его страсть к небу. Они летали, о чем он мечтал всю жизнь (он не мог стать летчиком из-за плохого здоровья). В аэропорт он приезжал раньше всех и уезжал последним. Там, у мастерских, была у него большая голубятня. В ней он держал только почтовых голубей и турманов-пилотажников. Приезжая с рассветом в аэропорт. Горбунов выпускал в небо своих турманов и с упоением наблюдал за их полетом. Они у него выполняли головокружительный каскад фигур «высшего пилотажа» в групповом полете и этим доставляли ему огромное наслаждение. Изредка он приносил кому-нибудь из нас клетку с парой голубей и просил отвезти их в какой-либо дальний аэропорт и выпустить там после посадки. Его голуби, увезенные в Баку, Ереван, Кутаиси, Сухуми и другие города Закавказья, всегда возвращались домой. Сколько же тогда они приносили радости Горбунову! С летчиками у него была большая дружба. Мы ходили к нему наблюдать за полетом и «пилотажем» его питомцев, а он в свободное от работы время приходил к нам и с большим азартом сражался с кем-либо в шахматы. Выиграть у него партию мало кому удавалось, и он этим очень гордился.
Провожая, он обнял меня и сказал:
– Колька! Бейте там хорошенько проклятых фрицев, кончайте с ними и скорей возвращайтесь домой. Жалею, что я не с вами, не берут меня на фронт.
Тяжелым было расставание с женой, она с трудом получила разрешение отлучиться с работы и вместе с сыном приехала на аэродром проводить меня в дальнюю дорогу.
Распрощавшись со всеми, забираюсь в пассажирскую кабину видавшего виды старенького самолета, закрываю фонарь и поудобнее усаживаюсь среди груды всяких ящиков, запчастей и чехлов.
Самолет порулил на старт, почти все провожающие разошлись, только моя жена, сынишка и Горбунов стояли на поле, махали мне руками.
Хотя мы выбрали самый короткий маршрут, но только на вторые сутки нам удалось долететь до Тамбова. Там мне посчастливилось устроиться на самолет ПС-84, летевший с большой группой командиров из Баку в Москву, и к исходу дня долететь на нем до Центрального аэродрома.
Переночевав в летной комнате аэропорта, рано утром я уехал на Ярославский вокзал, а оттуда электричкой в авиагарнизон, где тогда формировалось соединение, в один из полков которого, 103-й, я получил назначение.
Знакомство с эскадрильей
Отыскав штаб, я представился командиру полка полковнику Божко и вручил ему предписание о своем назначении командиром 2-й авиаэскадрильи.
Божко встретил меня приветливо, подробно расспросил о моей летной и боевой службе. Высокий, широкоплечий, могучего телосложения, с отличной, несмотря на солидный возраст, военной выправкой, Божко мне понравился сразу.
Божко представил меня комиссару полка майору Таганцеву и начальнику штаба подполковнику Архипову. После знакомства и короткой беседы с ними командир полка вызвал свою «эмку», и мы поехали на аэродром, где в то время личный состав полка занимался подготовкой самолетов к полетам.
Когда мы подъехали к стоянке, Божко сказал мне:
– Смотри, капитан, какое почетное, историческое место нам отвели: ту самую горку, с которой Валерий Чкалов стартовал и летел на своем АНТ-25 в Америку через Северный полюс. Счастливой она была для экипажа Чкалова. Может, и для нас она будет счастливой.
На северной стороне огромного аэродрома, через вес его поле, с востока на запад протянулась бетонная лента, упиравшаяся концами в поляны соснового бора. Восточный конец ее будто приподнялся от сильного порыва ветра и повис на горизонте на уровне верхушек могучих сосен. Туда, на вздыбившийся конец этой бетонной ленты, везла нас автомашина. С обеих сторон полосы стояли бомбардировщики различных типов.
– Ну вот мы и на месте, – сказал Божко, с трудом протискивая свое могучее тело в дверцу. «Эмка» была явно не по его комплекции.
Подбежал дежурный по стоянке и доложил командиру о производимых работах. Здесь же по приказанию командира полка была построена 2-я авиаэскадрилья. Божко представил меня личному составу и уехал в штаб.
Отпустив технический состав для продолжения работ на самолетах, я оставил только командиров кораблей, комиссара эскадрильи майора Коломийцева, адъютанта капитана Сороковенко, инженера инженер-капитана Литвиненко, штурмана майора Сазонова и начальника связи старшего лейтенанта Маковского, с которыми хотел познакомиться поближе и в первую очередь.
Мы уселись в кружок в тени крыла одного из самолетов, и я рассказал товарищам о себе, а затем дал слово руководящему составу и командирам кораблей эскадрильи. Они поочередно коротко рассказали о себе, об Уровне летной подготовки и готовности своих экипажей к полетам.
Так при первом знакомстве мы многое узнали друг о друге, и эта наша непринужденная беседа сразу сблизила нас и определила, как мне кажется, дальнейшую нашу дружную боевую работу.
Страна мобилизовала все силы на разгром врага. Полки нашего соединения формировались в основном из специалистов ГВФ (как же был прав Я. В. Смушкевич, когда говорил нам на предвоенной конференции, что ГВФ является неисчерпаемым резервом для воздушных сил Красной Армии), только штурманский состав, воздушные стрелки и вооруженцы да небольшая часть стрелков-радистов прибывали из школ ВВС. Там они в основном проходили ускоренный курс обучения и, конечно, не имели никакого практического опыта, тем более опыта боевого. Штабы полков и часть руководящего состава авиаэскадрилий укомплектовывались кадровым командирским составом.
Среди командиров кораблей, бортовых техников и радистов оказалось много моих знакомых по работе и Аэрофлоте, товарищей, которых я знал как высококвалифицированных авиационных специалистов. Их большой опыт и знания впоследствии мы использовали при подготовке молодых членов экипажей к боевым действиям.
Эскадрилья состояла из одиннадцати экипажей. В нее входили экипажи командиров Дрындина, Засорина, Дакиневича, Бурина, Куценко, Маркова, Волкова, Кулакова, Крюкова, Исакова и мой. Все командиры кораблей имели хорошую летную подготовку и большой опыт самостоятельной летной работы. Это обнадеживало и радовало меня.
