Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
Фотографию директор треста увез на Колыму. Конечно, он ее показывал своим сотоварищам в Нагаево: не каждый может запечатлеться в обнимку с Наркомом внутренних дел. Но через несколько лет эта фотография сыграла свою роль в совсем иных обстоятельствах.
Нужно отметить еще одно событие, которое произошло во время почти полугодового пребывания Берзина в Москве. Он знал, что торгпредство Советского Союза в Голландии уже в течение ряда месяцев, по поручению правительства, вело переговоры с одной из судоходных компаний о закупке для Дальстроя нескольких океанских пароходов. Когда же директор треста попытался выяснить детали этого контракта, в Совнаркоме довольно быстро решился вопрос о командировке Берзина в Амстердам.
Он пробыл в Голландии недолго, всего несколько днёй. Оказалось, что покупка двух судов была уже оформлена, третье он выбрал сам. Там же, в Амстердаме, Берзин придумал названия пароходам. Первый был назван фамилией любимого наркома — «Ягода». Два других стали называться «Джурма» и «Кулу». Названия этих колымских речек засели в памяти Берзина, который все последние месяцы работал с документами о настоящем и будущем Дальстроя: колымские геолога обещали в бассейнах этих рек хорошее золото.
Та короткая заграничная командировка тоже через три года аукнется Берзину неожиданной стороной. Но это будет потом. А в — тот год директор особого треста только радовался своим иностранным приобретениям. 26 сентября, обогнув половину земного шара, к причалу Нагаевского порта подошел первый из купленных пароходов — «Ягода». Берзин отметил это событие приказом:
«Судно находится в полной исправности состояния, и команда готова приступить к работе на основной линии Нагаево — Владивосток».
Еще через три месяца, после прихода остальных судов, директор треста написал в годовом отчете для Политбюро:
«Эти три парохода являются наиболее крупными и быстроходными в гражданском Тихоокеанском флоте».
Создав свой океанский флот, Берзин вывел Дальстрой в число наиболее влиятельных «морских» собственников в бассейне Тихого океана.
Надежные помощники1935-й год Колыма начинала без Берзина. Еще осенью 34-го, перед отъездом в Москву, он позаботился, чтобы в его отсутствие рычаги управления огромной и сложной машиной особого треста оказались в надежных руках.
В конце октября 1934 года по вызову Берзина в Нагаево прибыли З. А. Алмазов и И. Г. Филиппов. Первый работал в Московском представительстве Дальстроя и занимал должность помощника директора треста, это был кадровый чекист: еще на Вишере он являлся заместителем Берзина. После образования Дальстроя перешел в его Московское представительство. А вскоре был назначен по совместительству помощником начальника ГУИТЛ (затем переименован в ГУЛАГ)74.
С отъездом Берзина в Москву Алмазов стал исполняющим обязанности директора треста.
Филиппов тоже был хорошо известен Берзину: он возглавлял Вишерский лагерь. В Нагаево 13 ноября произошла смена руководства Севвостлага: Филиппов принял должность начальника этого управления75 от своего предшественника Васькова.
Уже через две недели, ознакомившись с положением дел в лагерях Дальстроя, Алмазов и Филиппов были вынуждены издать 28 ноября грозный совместный приказ. Вот его текст:
«Путем обследования и получения сведений с мест устанавливается, что на некоторых лагпунктах и командировках дело питания, снабжения и размещения з/к находится, благодаря негибкости и нераспорядительности снабжающих и транспортирующих органов, в довольно плохом состоянии, что ведет к распространению среди з/к разного рода заболеваний на почве недоедания, недоброкачественной пищи, несвоевременной дачи ее и плохих культурно-бытовых условий.
Обследование устанавливает такие случаи: палатки, где живут з/к, не отоплены и не остеклены, печи — неисправны, света днем и по вечерам нет, полы отсутствуют, просушить промокшую обувь и одежду негде, бани не везде есть, и люди живут в грязи. Отсутствие света в помещении вызывает заболевание глаз и не дает возможности з/к почитать книгу или газету.
Постельные принадлежности большей частью отсутствуют, пищу готовят в каких-то перерезанных бочках и чугунных котлах, отдельных (индивидуальных) мисок и ложек у з/к нет, а на складах снабжения их имеется достаточное количество. Люди едят в большинстве случаев из консервных банок или по несколько человек из одного бачка. Хлеб выпускается сырой.
Наблюдаются случаи, когда в одном и том же помещении находится поварская и парикмахерская (213-й километр) или кухня помещается вместе с баней (254-й километр). Умываются из одного корыта и утираются одним полотенцем, что способствует распространению болезней…
Все эти безобразия происходят от того, что люди не хотят по-большевистски работать. Дальстрой и УСВИТЛ располагают достаточным количеством всех видов снабжения, могущим удовлетворить лагерное население, и лагеря снабжены всем необходимым и лучше, чем какие-либо другие лагеря НКВД»76.
Подобная характеристика быта заключенных и условий их содержания в лагерях, данная в приказе непосредственных начальников этих лагерей, наглядней всего демонстрирует фальшивый характер отдельных либеральных жестов, время от времени производившихся Берзиным.
Директор особого треста не забывал делать такие жесты регулярно. Так, например, в упоминавшееся постановление ЦИК от 22 марта 1935 года, которым Берзин был награжден орденом Ленина, но его предложению были внесены пункты, касавшиеся заключенных: пятеро были досрочно освобождены из лагеря, а с девятерых снята судимость, они восстанавливались в правах.
Конечно, кое-какой интерес в этом мероприятии был у директора треста и свой. Например, он назначил опытного специалиста М. А. Эйдлина главным инженером горного управления Дальстроя. Но у того за плечами была судимость: в 1929 году коллегия ОГПУ дала ему большой срок по 58-й статье. «Контрреволюционер». Эйдлин отбывал срок на Соловках, потом в Дальлаге. За хорошую работу был досрочно освобожден и приехал на Колыму. Берзин сразу его заметил: в Дальстрое оказалось не так много опытных горняков-организаторов. Но судимость, висевшая на Эй длине, не украшала и директора треста, выдвинувшего бывшего «контрреволюционера» на ответственный пост. Так что снятие судимости с этого человека было не просто жестом доброй воли Берзина, по и попыткой обезопасить себя в случае каких-то осложнений.
Говоря о кадровой политике Берзина, нельзя обойти молчанием весьма запутанную, прямо скажем, даже таинственную историю появления и пребывания на Колыме группы ленинградских чекистов, осужденных в связи с убийством Кирова в Ленинграде в декабре 1934 года.
