Анатолий Маркуша - Бессмертный флагман (Чкалов)
В нескончаемом потоке приветствий, поступавших из СССР, от рабочих коллективов, школ, воинских частей, детских садов, учреждений, от многих частных лиц — товарищей, друзей, просто знакомых и вовсе незнакомых, Чкалову совершенно неожиданно блеснул особенно теплый, радостный лучик, заметно приободривший Валерия Павловича.
«С большой радостью узнала о выполнении вашей заветной мечты. С далекого острова Чкалов мы следили за вашим полетом. Сообщаю, что слово свое сдержала — учусь. Эту телеграмму писала сама. Фетинья Смирнова».
Это была весточка от той самой тети Фоти, с бывшего острова Удд, где завершился первый арктический перелет Чкалова; от той милой, хлопотливой хозяйки, которую всего год назад так искренне и старательно срамил Чкалов:
— Живешь в Советском Союзе, и неграмотная. Ну не стыдно тебе?
И вот, пожалуйста, писала сама. Следила за перелетом. Поздравляет!
* * *Горевать вместе с друзьями способны многие. Это естественное свойство человека. Радоваться вместе с друзьями и за друзей умеют только лучшие из настоящих людей. Чкалов умел.
14 июля, покидая США, столь торжественно и радостно принявшие чкаловский экипаж, уже находясь на борту «Нормандии», Валерий Павлович узнал: только что завершили свои полет через Северный полюс М. М. Громов, А. Б. Юмашев, С. А. Данилин.
Пройдено 10 300 километров. Экипажу Громова удалось то, что Чкалову, Байдукову и Белякову помешала совершить погода, — они побили мировой рекорд дальности.
И Валерий Павлович ликовал.
Наша взяла! Наша в его понимании значило — Россия.
Для того флагманы и прокладывают первые пути в океанах, чтобы те, кто идет следом, шли дальше, опережая время, приближая будущее — «вперед! и выше!», как сказал Горький в год рождения Валерия Павловича.
Именно так: вперед! и выше!
* * *Прежде чем «Нормандия» достигнет берегов Европы, хочу возвратиться еще к одной подробности американского калейдоскопа.
Посол СССР в Америке А. А. Трояновский передал Чкалову, что ему поручено правительством Союза приобрести для экипажа самолета «АНТ-25» три автомашины — в премию, так сказать.
Посла интересовало, какую машину хотел бы иметь Валерий Павлович.
— А для чего нам машины? У нас же есть…
— Я получил распоряжение и должен его выполнить…
— Ну, если так… если приказ… надо купить что-нибудь подешевле.
— Мы еще не очень богаты, но и не настолько бедны, чтобы покупать своим героям какое-нибудь барахло. Это тоже политика, Валерий Павлович!
— Раз политика, тогда решайте сами…
Куплены были три «паккарда».
Но это не конец. В Москве, дома Чкалов никак не мог примириться, что сделался обладателем двух личных автомобилей. И успокоился только тогда, когда нашел применение для своего «газика» — подарил машину Василёвскому Совету.
* * *Испытание всегда испытание. И проходит его человек в первый, или во второй, или, скажем, в десятый раз, все равно трудно.
Слава, не надо, не трогай живых,
Что ты о людях знаешь?
Даже сильнейших и лучших из них
Ты иногда убиваешь…
Чкалова ждала Родина, его ждало еще одно тяжелейшее испытание — испытание славой.
Жаркий летний день. Главная улица Москвы переполнена народом. Движение остановлено. Такое ощущение, что вот-вот должна начаться праздничная демонстрация. Нарастает и катится гул от Белорусского вокзала к площади Маяковского: едут!
Над городом поднимается метель — форменная метель. Тысячи листовок, словно гигантские снежинки, кружат над улицей Горького и медленно опускаются на асфальт. В этом феерическом вихре плывут открытые автомобили, и тысячи москвичей кричат: «Ура!» Кричат: «Чкалов!..»
Новые награды, звание комбрига, восторженное обожание людей — иначе не скажешь! — получил Валерий Павлович в первые же дни возвращения на Родину.
Сколь велика была популярность Чкалова, можно судить хотя бы по тому, что 30 процентов мальчиков, родившихся в 1939 году в городе Горьком, были наречены Валериями…
За тридцать лет существования музея Чкалова через его скромные комнаты прошло около одного миллиона посетителей! И поток этот год от года не убывает, а постоянно и неизменно увеличивается…
Сегодня все автобусы, курсирующие между городом Чкаловском и городом Горьким, несут на лобовой части кузова портрет Чкалова и на бортах надпись: «Чкаловец». Все! И совершенно невозможно установить, как родилась эта традиция, когда, по чьему почину…
Трудно, очень трудно было Валерию Павловичу остаться самим собой: не возгордиться, не вознестись, не поверить в свою исключительность. Для этого надо было родиться и сильным, и умным, и, главное, абсолютно цельным человеком.
Чкалов устоял против всех соблазнов славы. Впрочем, судите сами.
К Валерию Павловичу пришел человек. Незнакомый. Рабочий. Пришел с жалобой (к тому времени Чкалов был уже избран депутатом Верховного Совета). Жалоба была нехитрая: человеку не выплатили часть зарплаты. Что-то вовремя не подписали, кому-то не передали ведомость… Словом, случилась довольно обычная, совершенно банальная история.
Валерий Павлович выслушал посетителя, побарабанил пальцами по столу, хмуро спросил:
— А сколько они тебе должны остались?
— Да сто пятьдесят рублей… Но не в деньгах дело, Валерий Павлович, обидно…
— Ясное дело — обидно. — И, смущенно достав бумажник, отсчитал сто пятьдесят рублей. — Держи…
— Что вы? — растерялся посетитель.
— Возьми-возьми, и плюнь ты на своих бюрократов. Получишь — вернешь. — И смущаясь еще больше: — Я ж тебе не из своих, из депутатских даю.
* * *В гости к Чкалову пришли испанские ребятишки, жившие в одном из московских интернатов. Дети республиканской Испании, героически сопротивлявшейся фашистскому половодью, захлестнувшему Пиренейский полуостров, пользовались в те годы необычайным вниманием и заботой решительно всех русских людей. Чкалов долго разговаривал с маленькими испанцами, поил их чаем, угощал конфетами, увлеченно играл с ними. И в какой-то момент заметил: ребятишки все время тайком поглядывают на великолепно выполненную модель самолета. Модель была подарком рабочих ЦАГИ. Действительно роскошная вещь, подношение тех, кто строил самолет, тому, кто пронес его над миром.
Когда пришло время прощаться, Валерий Павлович взял модель в руки, поглядел на самолет, на ребят и сказал:
— Нате, владейте. На память.
Кто-то из друзей спросил потом Валерия Павловича:
— И не жалко тебе было? Все-таки это твой самолет и тебе в подарок…
