Роберт Стивенсон - Жизнь на Самоа
В июне Фэнни занималась изготовлением духов из цветов очень ароматного растения, называемого муссаои. Затем прибыл фарфор, и все разволновались при виде «домашних вещей» так далеко от дома. Взяли нового повара-немца, по фамилии Ратке, и Льюис, которому доставили завтрак в 4.30, запросил пощады.
Льюис. 21 июняЯ не могу завтракать в половине пятого. Я превращаюсь в лихорадящую развалину. Сейчас половина девятого, и я уже умираю с голоду, а от второго завтрака меня отделяют еще 4 часа. Черт бы побрал этого человека! Вчера завтрак появился примерно в 5.30, это приемлемо; за день до того — в 5, что уже хуже, но сегодня я просто отдаю концы. Переменчивость вроде лондонского лета, и, поскольку днем я не сплю, а если и прилягу раз в месяц, то на каких-нибудь пять минут, я вымотан до мозга костей и выгляжу старым и озабоченным.
Фэнни. 30 июняПосле предыдущей записи дневник потерялся. За это время много всего случилось. Умер отец Пауля и оставил ему чистыми деньгами лишь небольшую сумму. Всем остальным имуществом пожизненно распоряжается мать. Пройдет еще месяца три, пока Пауль получит свое наследство, до тех пор он остается у нас, но с неопределенным заработком. Мы боимся давать ему слишком много денег, ограничивая его лишь самым необходимым, и он этим вполне доволен и работает больше, чем кто-либо другой в усадьбе. Когда он прожил все свои деньги, как раз перед смертью отца, его дружки-приятели тут же с ним рассорились, показав свое истинное лицо. Это было очень полезно для бедняги Пауля. С тех пор я больше не видела его пьяным.
Красотка — жена Лафаэле, доставлявшая ему столько забот и неприятностей, скончалась. Бедняжка. Когда она заболела, Лафаэле отправился навестить ее. По его просьбе она торжественно поклялась на Библии, что всегда была ему верной и преданной женой, призвав бога поразить ее смертельной болезнью, если она лжет. По рассказам туземцев, язык ее тут же раздулся до громадных размеров, так что перестал помещаться во рту, и она больше не произнесла ни одного осмысленного слова. Когда стало известно, что она совсем умирает, я пошла сказать Лафаэле, чтобы он поторопился, и застала его с черной накидкой от фотоаппарата в руках, которую он попросил у меня в качестве траурного облачения. Едва прошли похороны, Лафаэле объявил, что эта глава его жизни окончена и он собирается начать следующую с новой женой, которая в этот момент пряталась где-то в окрестностях. Я очень неохотно согласилась подержать ее недельку на испытании, но за это время все мы так привязались к юному миловидному созданию, что теперь ни в коем случае не хотели бы с ней расстаться.
Сейчас здесь собралась вся наша семья. Стронги note 88 живут в коттедже, который стал просторнее и удобнее после перестройки, едят же и проводят вечера с нами в большом доме. Джо поручен птичник, и он занимается им с большим интересом. В кухне у нас теперь новый повар-немец, некто Роберт Ратке. Пауль стал плантатором и возится с кофейными деревьями. Затем мистер Кинг (с ним сейчас все в порядке); Генри, также проводящий вечера с нами; Эмма и ее помощница Ява, приятная молодая женщина, запевала во время домашних молебнов; Гарри — выходец с коралловых островов, прежний помощник мистера Хэя; Лафаэле и его жена Фааума и, наконец, частый гость, который почти совсем прижился, но известен пока только как «ямсовый человек». По утрам мы с Льюисом теперь переживаем несколько веселых минут, когда Эмма или Ява заходят в наши комнаты, чтобы пополнить запас свежей воды и т. п. Эмма шествует с твердой осанкой человека, выполняющего свой долг, но Ява делает из этого настоящий спектакль: она высоко поднимает длинную стройную коричневую ногу и, отыскав взглядом подходящее место, легко как перышко опускает ее на пальчики, тем же медленным и изящным взмахом поднимая вторую ногу. Таким способом она передвигается в течение всей работы. При этом она почтительно сгибает спину и помогает своей кошачьей походке такими же движениями рук. На лице у нее широкая застывшая улыбка, как у акробатки. Льюиса больше всего удивляет, что, несмотря на напряжение, которого требует эта показная осторожность, она действительно двигается бесшумно.
Фэнни. 1 июляДом теперь полностью обставлен. Последняя деталь меблировки — фортепьяно прибывает сегодня. Стены столовой мы завесили терракотовой с желтым тапой, оконные рамы и двери — яркие, цвета павлиньих перьев, а потолок — кремовый. Все эти краски самым приятным образом гармонируют со стульями и картинами. На двойное окно я повесила занавес из индийского газа, кремово-белый с серебром, на подкладке из мягкого оранжевого шелка и отороченный кружевом. Моя собственная комната начинает приобретать скромно-нарядный вид, который я так люблю. У Льюиса все пока еще в состоянии брожения, лишь два дня назад прибыли последние книги. Здесь задача, на мой взгляд, гораздо труднее; комната выдержана в двух оттенках голубого, с обоими у меня нет ни малейшего контакта. Я ощущаю их холодными и отталкивающими. Черный, белый и голубой всегда ставят меня в тупик; не знаю, что с ними делать. В моей комнате потолок и стены из натурального калифорнийского красного дерева, покрытого лаком. Полировка была бы красивее, но этого я не могла себе позволить. Не закрытая ковром часть пола покрашена местной краской и навощена. Мебель старинная красного дерева, кое-где отделанная медью. У меня был турецкий ковер довольно дешевый, но с длинным ворсом, по которому очень приятно ходить босиком. Постеленный на полу в окаймлении туземных циновок (прощальный подарок Тембиноки), он не нарушает общей гармонии. Оконные и дверные рамы у меня очень темного зелено-синего цвета.
У нас уже был один званый завтрак, на котором Льюис уверял, что лопается от гордости. Мэри, служанка миссис Стивенсон, приехавшая с ней из Австралии, обучила Фаауму очень мило прислуживать за столом. Для этого случая ей было выдано несколько ярдов ярко-красного ситца в качестве юбки и пара синих с красным платков вместо лифа. Платки она связала друг с другом углами, так что узелки лежали у нее на плечах, и один платок прикрывал грудь, а другой спину.
Уже несколько раз мы были на волосок от войны, но теперь она, по-видимому, идет полным ходом. Это напомнило мне, что, как только кончу писать, надо проверить наш запас патронов. Много было слухов насчет того, что всех белых перережут, и, хотя ничего подобного в действительности не ожидается, все-таки лучше приготовиться. Матаафа объявил себя королем при поддержке многих приверженцев. В последние две ночи Генри пришлось участвовать в охране Малиетоа, который боится убийства. Охрана проводит ночи в пении и танцах. Когда пришла весть о начале войны, Лафаэле немедленно разрисовал себе черной краской лицо, как воин.
