Георгий Егоров - Фарватерами флотской службы
Все, о чем я написал выше, разумеется, влияло на боеспособность сил флота, которая, как известно, характеризуется рядом критериев. Не буду перечислять их, но не могу не отметить важнейший, а именно - военное искусство командиров кораблей, их способность грамотно использовать оружие и технику, уметь находить теснейший контакт с экипажем, короче, как уже говорилось, быть командиром во всеобъемлющем смысле этого слова.
С того дня, когда я впервые был назначен командиром лодки, прошло четыре десятилетия. Срок немалый. В течение его я командовал различными лодками, затем соединениями, был начальником штаба флота и командующим флотом. Сотни разных командиров, как говорится, прошли через мои руки. И знакомство с ними, с их делами и поступками дали определенный материал для размышлений, которыми и хочется поделиться с читателями.
Командир корабля - должность на флоте исключительная, я бы сказал почетная. И в первую очередь на подводных лодках, которые, как известно, должны действовать самостоятельно. В руках командира и вся полнота власти (особенно в открытом море), и персональная ответственность за корабль, за экипаж. Хочу заметить, что с годами роль командира корабля возрастает. Взять хотя бы современный подводный атомный ракетоносец. Этому кораблю под силу задачи стратегического масштаба. Думаю, что выражу мнение большинства офицеров, если скажу, что быть командиром корабля - это мечта и стремление многих, кто связал свою жизнь с флотом.
Да, должность командира корабля очень почетна. Но и ответственность она накладывает огромную. Ведь судьба, а порой и жизнь личного состава корабля зависят от командира. Стоит ему проявить в бою секундную растерянность или случайно замешкаться - и бой может быть проигран. Критерием оценки подготовленности командира корабля является бой. Важно в мирное время готовить к нему командира, объективно оценивать его действия.
Да и в мирное время от командира зависит очень многое, ведь там, в океанах, тем более в их глубинах, корабль встречается с массой непредвиденных обстоятельств и неожиданных ситуаций.
Ничто в поведении командира не укроется от матросских глаз. Хочет он того или нет - сразу получит оценку! Не ошибусь, если скажу, что в практике флотской службы офицеры, да и весь личный состав, глядя на своего командира, стремятся подражать ему, копировать его (в хорошем смысле этого слова) в жестах, в форме одежды. И если подчиненные уважают своего командира, то это чувство проносят потом через всю сознательную жизнь.
Однажды мне привелось услышать историю, которая произвела глубокое впечатление. Она похожа на легенду.
Спустя много лет после войны командир одного из современных эскадренных миноносцев Черноморского флота рассказывал, что в годы Великой Отечественной на Черноморском флоте славился своей удалью капитан-лейтенант Георгий Годлевский, который командовал миноносцем под тем же названием "Бойкий". Эсминец Годлевского практически участвовал во всех боевых операциях флота, провел десятки ожесточенных боев с противником и из каждого выходил победителем. Более того, ни один человек из экипажа "Бойкого" не только не погиб, но даже не был ранен. И в основном благодаря мастерству и мужеству командира корабля.
Но жизнь полна парадоксов. Во время стоянки в базе, в глубоком тылу, в самой что ни на есть спокойной обстановке, Годлевский, поскользнувшись на мокрой палубе, сломал ногу. Тотчас была вызвана "скорая помощь". Командира уложили на носилки, чтобы отправить в госпиталь. Но на пути санитаров стеной встали моряки:
- Нам завтра в море, а без командира мы не можем выйти.
- Его заменит старпом, - пояснили им. - Ведь у командира сломана нога.
- Мы должны выйти только с Годлевским, - упорствовали моряки. - А на ногу наложите гипс.
- Но на корабле трапы, коридоры! - воскликнул военный врач, сопровождавший санитаров. - Как он сможет выйти на ходовой мостик?
- А мы его на руках будем выносить,-ответили моряки.
Видимо, командование учло психологический настрой экипажа "Бойкого". Командир, получив необходимую медицинскую помощь, был оставлен на корабле.
На следующий день эсминец вышел в море. На мостике, как всегда, находился Годлевский. Матросы вынесли его туда на руках. Снова "Бойкий" одерживал одну победу за другой. Снова никто из экипажа не получил в схватках о врагом ни царапины. И так было до самого окончания войны...
Взять также нашу бригаду подводных лодок Балтийского флота в годы войны. Такие командиры, как И. Травкин, С. Богорад, А. Маринеско, А. Матиясевич, М. Калинин и другие, пользовались у экипажа безграничным авторитетом.
Мне вспоминается командир гвардейской "Л-3" Герой Советского Союза капитан 3 ранга Владимир Константинович Коновалов. Был он худощав и невысок. Лишнего слова, бывало, не скажет. Но команда готова была носить его на руках. И я спустя многие годы убедился, насколько глубокой и бескорыстной была любовь подчиненных "Л-3" к своему командиру.
Случилось это, когда я приехал в Ленинград по горькому поводу: на похороны Владимира Константиновича. И, признаюсь, был растроган до глубины души, когда увидел, что со всех концов страны съехались члены экипажа, чтобы попрощаться с любимым командиром...
Да, велика сила командирского авторитета. Но как много надо сделать, сколькими качествами обладать, чтобы завоевать его!
* * *
После окончания войны, когда я командовал трофейной подводной лодкой, к нам на Балтику прибыл с Северного флота командиром части капитан 1 ранга Николай Александрович Лунин. Кто тогда не был наслышан о нем! Человека, атаковавшего линейный корабль "Тирпиц", знали не только все моряки, но и вся страна.
Никогда не забуду лунинской школы. Нас, молодых командиров, он учил действовать не шаблонно, а инициативно, главным образом стремительно.
- Динамика и динамика, - нередко повторял он. - В любой обстановке старайтесь атаковать с острых курсовых углов. Время атаки значительно сократится.
К главным командирским качествам Николай Александрович относил холодный рассудок, волю, цепкий ум, способность выполнить решение до конца.
Сам Лунин, на мой взгляд, в полной мере обладал этими качествами. Еще раньше, когда я был на командирских классах, со мной учился капитан-лейтенант М. Леошко. Он служил штурманом на "К-21", которой командовал Лунин. Из всех историй, которые рассказывал Леошко, особенно запомнилась одна.
Однажды после длительных и безрезультатных поисков судов противника Лунин полярной ночью решил прорваться в гавань Воген, что у северного входа в Квенанген-фьорд. Шли дерзко, открыто в надводном положении. Естественно, с берегового наблюдательного поста последовал сигнал светом: вероятно, запрашивался опознавательный. Лунин приказал дать сигнальщику любой ответ, что тот и исполнил: последовал набор случайных букв.
