Хуан Рейнальдо Санчес - Тайная жизнь Фиделя Кастро. Шокирующие откровения личного телохранителя кубинского лидера
В Гаване я много раз слышал, как Фидель выражал свое беспокойство по этому поводу. Он раньше всех увидел падение популярности сандинистов благодаря информации от «кубинских советников» (фактически сотрудников разведки), направленных им к Даниэлю Ортеге. Проправив целое десятилетие, сандинистский режим страдал не только от груза времени и гражданской войны; в первую очередь население упрекало руководство за то, что оно захватило все состояние клана Сомосы и теперь живет припеваючи, не заботясь об улучшении экономического положения своих соотечественников.
За год до свободных выборов, на которые сандинисты еще не соглашались, Фидель обсуждал эту тему с начальником Американского департамента, знаменитым Мануэлем Пинейро, он же Барбаросса.
– Пинейро, надо передать нашим друзьям-сандинистам, что мне кажется разумным, чтобы они не устраивали этих выборов, поскольку, судя по тому, что вижу, они на этом много проиграют и мало выиграют, – сказал ему Фидель в своем кабинете во Дворце революции, в котором также находился и я.
Эта лаконичная формулировка совершенно в стиле Фиделя: когда он командует, он не всегда отдает четкие приказы, он высказывает свое мнение и формулирует общее направление, со всякими оговорками. Но речь идет именно о приказах, за исполнением которых он следит.
Как бы то ни было, в этот раз Фидель не приложил руку к мирному процессу, начавшемуся в Центральной Америке. 26 февраля 1990 года Ортега и сандинисты проиграли выборы Виолете Чаморро. Вдова директора ежедневной газеты «Ла Пренса», убитого приспешниками Сомосы двенадцатью годами раньше, стала первой женщиной, избранной президентом, одержав бесспорную победу на выборах, на которых она получила 55 процентов голосов[25].
Сколько раз я слышал, как после никарагуанских выборов Фидель пережевывал эту неудачу? Барбароссе, начальнику Американского департамента, который не сумел убедить сандинистов отменить свободные выборы, он повторял: «Я же им говорил это. Они не могут сказать, что их не предупреждали. Я знал, насколько сильно народное недовольство». А едва Барбаросса вышел за дверь, он, оставшись один в своем кабинете, с явным раздражением бросил в его адрес: «Пфф, какой бездарь!»
Глава 7. Фидель в Москве, Санчес в Стокгольме
В своей речи Фидель избегает вульгарностей. На публике его выражения всегда корректны, кроме разве что нескольких речей первых лет революции, в которых он называл американских президентов hijos de perra («сукиными сыновьями») или hijos de puta («сыновьями шлюхи»). В более интимном кругу он порой выражает раздражение бранным словом, напоминает, что у кубинцев есть cojones («мужество», букв. «яйца»), чтобы противостоять империализму, и они готовы сказать врагу Que se vaya al carajo! («Пошел ты куда подальше!»). Рональд Рейган и его преемник Джордж Х. Буш, бесспорно, были самыми ругаемыми им американскими президентами. И на это у него была причина: в 1980-х годах администрация Рейгана представляла для Фиделя наибольшую угрозу с момента его прихода к власти. Ярый антикоммунист, президент Рейган финансировал боевые действия контрас в Никарагуа; он отправил морскую пехоту на Гренаду и в Африку, оказывая поддержку бойцам УНИТА, воевавшим там против кубинской армии.
* * *1980-е годы оказались богатыми на важные международные события, начавшись бойкотом Олимпиады в Москве (1980) и завершившись падением Берлинской стены (1989); а между этими двумя событиями расположились фолклендская война (1982), падение диктатур в Аргентине (1983), Бразилии (1984) и Уругвае (1985), Чернобыльская катастрофа (1986) и битва за Квито-Кванавале (1987–1988) в ангольской войне, в ходе которой Куба остановила продвижение южноафриканской армии.
Но лично на меня наибольшее влияние оказала внезапная смерть «товарища» Леонида Брежнева, правившего СССР с 1964 года и умершего от сердечного приступа 10 ноября 1982-го.
Через несколько дней после получения известия об этой смерти мы летели на самолете в Москву, на похороны руководителя «братской страны». Покинув жаркую тропическую Гавану, мы перенеслись на обледенелые берега Москвы-реки. Но прежде чем достичь Советского Союза, президентский Ил-62 с эмблемой компании «Кубана де Авиасьон» сделал промежуточную посадку в ирландском аэропорту Шеннон. Едва наш лайнер остановился на стоянке, его окружили два десятка британских солдат с автоматами на плече, ставшие караулом. Мы наблюдали за этим спектаклем через стекло иллюминатора, когда Фидель вдруг решил выйти из самолета, чтобы выпить чашечку irish coffee[26] в транзитной зоне. Это была чистая бравада: Команданте хотел показать, что ничто не помешает ему прогуляться по вражеской территории – в данном случае по территории премьер-министра Маргарет Тэтчер, самого верного союзника Рональда Рейгана, – если ему это заблагорассудится[27].
И вот мы отправились на поиски ирландского кофе целой делегацией из восьми человек: Фидель Кастро, переводчица Хуанита Вера, адъютант Пепин Наранхо, начальник эскорта Доминго Мене, министр внутренних дел Рамиро Вальдес, врач Эухенио Сельман и двое телохранителей. Для меня эта вылазка таила опасность, поскольку я всегда был вооружен, когда сопровождал Фиделя, а здесь это строго запрещено. Если бы британская полиция узнала, что у одного из нас есть оружие, это вызвало бы большой дипломатический скандал.
На выдвижном трапе министр Рамиро Вальдес повернулся ко мне спросить, вооружен ли я. Я ответил, распахнув свое длинное зимнее пальто, в кармане и подкладке которого проделал дыру. В левой руке у меня был «миниузи» – самый маленький пистолет-пулемет израильского производства, обладающий просто дьявольской скорострельностью: тысяча двести выстрелов в минуту! Сойдя с трапа, мы повернули налево, пересекли коммерческую зону и сели за стол рядом с ирландскими пассажирами, с изумлением смотревшими на Фиделя, легко узнаваемого по своей высокой фигуре, бороде и военной форме. Заказав и выпив горячий напиток, мы вернулись в салон Ила. Единственный визит Фиделя Кастро в Великобританию[28] продолжался менее десяти минут!
После дозаправки горючим наш самолет вновь взмыл в небо и полетел над Европой, разделенной между двумя блоками, Восточным и Западным. Через пять часов мы приземлились в серой атмосфере погруженной в траур столицы Союза Советских Социалистических Республик. Было так холодно, что персонал кубинского посольства купил для меня теплые сапоги на меху вместо моей обуви, не подходящей к здешнему климату. Водитель из русской службы безопасности, владевший испанским, служил нам гидом и переводчиком. По приезде в посольство этот коллега из КГБ, видя, как я надеваю новые сапоги, неожиданно сказал: «Они такие дорогие, что даже врач не может себе позволить их купить…» И пояснил: «В нашей стране врач зарабатывает меньше механика. Поэтому многие врачи и инженеры предпочитают работать на заводах». В тот момент я не мог понять его слова. Заметив мое недоумение, он продолжал: «У нас быть квалифицированным рабочим выгоднее, чем получить университетский диплом». Я с любезной улыбкой поинтересовался:
