Юрий Макаров - Авианосец
Посадка на второй и третий приёмный тросы считается нормальной (предпочтительной). Для этого на пересечении осевой линии посадочной полосы и второго приёмного троса на палубе накрашен девятиметровый белый круг. Вот на него и должны прийти шасси самолёта, что обеспечит зацеп за второй или третий приёмный трос, а четвёртый останется резервным, страховочным. На это и настроена оптическая система посадки «Луна» и глиссадная часть радиоэлектронного комплекса «Резистор», позволяющие очень точно привести самолёт к практически точечному месту посадки. Поэтому посадка на палубу принципиально отличается от посадки на полосу аэродрома. Она так и называется: «посадка без выравнивания». Самолет снижается по глиссаде, наклонной прямой, до касания палубы. Посадочная скорость при весе ок. 30 тонн 260–270 км/час. Двигатель работает на форсаже, как при взлёте. Снижение скорости до посадочной обеспечивается общей компоновкой самолёта, позволяющей крылу работать за критическими углами атаки и создавать поэтому громадное сопротивление воздуха, обеспечивая тем самым необходимую потерю скорости самолётом. Двигатели на форсаже продолжают работать до момента, пока пилот не почувствует, что самолёт надежно захватил приёмный трос и резко теряет скорость. Только после этого пилот вручную сбрасывает обороты двигателей. Это нужно для того, чтобы в случае, если захвата троса самолётов не получилось, он смог снова взлететь. Для этого пилоту нужно одно — взять штурвал на себя, в остальном самолёт готов к взлёту.
Однажды в ноябре 1989 года во время пробных полетов Су-27К с палубы корабля наш знаменитый летчик-испытатель Виктор Пугачёв три раза заходил на посадку, не попадая на приёмные троса, и снова уходил в воздух. Погода была свежая. Амплитуда килевой качки корабля на кормовом урезе палубы была около четырёх метров. Только с четвёртого захода Виктор, наконец, сел на палубу.
Вечерело. Низкая тяжелая облачность. Проблески кроваво-красного солнца из-за горизонта. Холодно и сыро. Людей не видно. Я один на крыле ходового мостика. Я понимал насколько это опасная игра: на громадной тридцатитонной машине «догонять» уходящую из-под колёс палубу. Нервная дрожь колотила меня. Я опустился на полётную палубу, и, когда мы с Виктором остались вдвоём, я спросил у него: «Виктор, неужели не страшно?» Он улыбнулся и ответил: «Ну что ты — ведь я нормальный человек». Посадка на палубу по-корабельному, без выравнивания потребовала серьёзно усилить шасси самолётов, и даже несколько перекомпоновать их, что и было сделано.
Второе, чем отличались корабельные самолёты — это наличие гака в хвостовой части. Гак укреплен на шарнирно закрепленной штанге. Штанга имеет гидропривод опускания–подъёма и демпферы. При посадке штанга опущена, и гак скользит по палубе. Приёмные троса в этот момент приподняты над палубой на 200 мм специальными тросоподъёмными устройствами.
Казалось бы простая конструкция, но отрабатывалась на «Нитке» в течение почти двух лет. Если на аэродроме поломка гака или разрыв троса к аварии не приведёт, то на корабле это наверняка катастрофа. Самолет выкатится за пределы посадочной полосы — и окажется за бортом, в море вместе с пилотом. Поэтому вс отрабатывалось очень тщательно: и конструкция, и конфигурация гака, и прочность штанги и конструкции, воспринимающих усилия в самом самолёте, кинематика устройства и прочее. Очень важно было изучить и отработать вопросы взаимодействия гака и троса, чтобы не повредить или даже не перерубить трос. В процессе испытаний на «Нитке» это случалось много раз. Ещё раз повторяю, что на корабле это недопустимо, так как последствия могут быть катастрофическими.
Кроме того, зацепления самолёта за приёмный трос могли быть внецентренными или косыми. Ясно, что в этом случае трос скользит по гаку, создавая поперечные нагрузки на штангу.
Все эти вопросы отрабатывались на «Нитке» действующим самолётом на действующем аэрофинишере. Сначала на малых скоростях, буксируя самолёт тягачом, затем путем прокатки самолёта собственной тягой, постепенно увеличивая скорость и так до посадочной.
В результате была создана конструкция гака, внешне похожая на переднюю часть копыта лошади.
Несмотря на всю тщательность проверок проблемы всё-таки были.
В 1990 году на госиспытаниях корабля и ЛКИ самолётов при осмотре Су-27К механики обнаружили сквозную трещину проушины штанги, но проушина вильчатая, вторая половина осталась целой. Катастрофа была близкой.
МиГ-29К при посадках на корабль много раз повреждал трос. Су-27 в два раза тяжелее, но повреждений троса не было. Как-то на палубе были сразу оба самолёта, и я предложил главному конструктору завода Хотлубею вместе пойти на палубу и попросту визуально сравнить гаки «Су» и «МиГ». Через 5 минут всё стало ясно. «Копыта» МиГ имели чуть притуплённую, но острую нижнюю кромку. У «Су» нижняя кромка была плавно закруглена радиусом 15-20 мм. Если «МиГ» при посадке нижней кромкой «копыта» ударял в трос, то он выходил из строя и подлежал замене.
Я потребовал у испытателей доработать гак «МиГа» аналогично «Су». Но у конструкторского бюро им. Микояна много амбиций и пустого гонора, начались неделовые споры, поэтому я был вынужден прекратить полёты МиГов на корабль. Больше МиГ-29К до конца испытаний на пробном выходе корабля на палубе не появлялся. Описанный случай с гаком МиГ-29К произошел в ноябре 1989 года.
Заканчивая писать свои воспоминания, я просматривал свой блокнот с рабочими заметками, и в заметках о совещании в Минавиапроме у заместителя министра В. Л. Максимовского 6 сентября 1989 года я обнаружил страстное выступление Главного конструктора МиГ-29К М. Р. Вальденберга о том, что обрыв тросов при посадке на палубу корабля — это очень серьёзно. Комментарии излишни.
Думаю, что надо описать устройство и принцип действия аэрофинишеров. В России это был первый опыт, — они были использованы только на «Нитке» и на корабле заводской № 105. Люди не знают, что это такое, но многие интересовались. Первое, что приходило им на ум, что приёмный трос под палубой соединён с мощными пружинными или даже резиновыми амортизаторами. На самом деле аэрофинишер или тормозная машина — это большая сложная машина, работающая в очень тяжелых условиях с точки зрения нагрузок и скоростей, одновременно обладающая абсолютной надёжностью. Габариты машины (18×2×1,5) м, вес ок. 100 тонн.
Тормозная машина работает на принципе объёмного вытеснения рабочей жидкости из тормозного гидроцилиндра через клапан управления в пневмогидроаккумулятор.
Основными элементами машины являются тормозной гидроцилиндр (диаметр 495 мм) и шток-поршень (рабочий ход 5800 мм). На торце гидроцилиндра закреплена неподвижная каретка с двумя рядами девятишкивных блоков диаметром ок. 800 мм. Такие же два девятишкивных блока установлены на подвижной каретке, закрепленной на свободном конце шток-поршня.
