Сергей Нечаев - Три дАртаньяна
В мае 1630 года в Гренобле состоялось совещание с участием Людовика XIII и Ришелье, на котором решался вопрос о дальнейших действиях. Сюда же прибыли посол герцога Савойского и Мазарини, ставший к тому времени папским легатом (то есть послом). Их предложения сводились к тому, чтобы побудить Францию отказаться от поддержки прав герцога Шарля де Невера на Мантую и вывести войска из Сузы, Пиньероля и Казале. В обмен Испания и Священная Римская империя брали на себя обязательства вывести свои войска из района военных действий. Данное предложение никак не могло устроить французскую сторону, и Мазарини отправился в Вену, увозя с собой отказ Франции.
В середине лета 1630 года Людовик XIII и его первый министр вернулись к идее мирного разрешения конфликтной ситуации. В лагерь короля был приглашен Мазарини, и ему было заявлено, что у Людовика XIII нет в Северной Италии иных целей, кроме как обеспечить права «своего» герцога Мантуанского. А если Вена и Мадрид согласятся уважать эти права, то король Франции выведет свои войска из этого района.
Мирные переговоры начались в германском городе Регенсбурге. От имени Франции их вели отец Жозеф и опытный дипломат Пьер Брюлар. Посредничал на переговорах все тот же Мазарини, курсировавший между Регенсбургом, Веной и Лионом, где находился Людовик XIII и куда часто наезжал из действующей армии кардинал де Ришелье.
В Лионе, кстати сказать, Мазарини был представлен Людовику XIII, после чего более двух часов беседовал с кардиналом де Ришелье. Последний остался доволен разговором с 28-летним итальянцем и уже тогда попытался переманить его на свою сторону.
Участники переговоров заключили перемирие до 15 октября, и когда срок перемирия истек, кардинал де Ришелье вновь отдал войскам приказ возобновить военные действия. К 26 октября войска французского маршала де Ла Форса достигли Казале, самой серьезной крепости Северной Италии, где мужественно держался французский гарнизон, осажденный испанцами. Уже началась ожесточенная перестрелка, как неожиданно появился всадник, размахивавший белым шарфом и свитком. Он во все горло кричал:
— Мир! Мир! Прекратить огонь!
Это был Мазарини, доставивший маршалу де Ла Форсу согласие генерала Гонсало де Кордова снять осаду крепости без всяких условий. Так Джулио Мазарини содействовал тому, что французы и испанцы перестали убивать друг друга, и всю последующую жизнь его называли рыцарем за этот отчаянный поступок.
Когда стрельба стихла, Мазарини сообщил маршалу де Ла Форсу о подписании мирного договора в Регенсбурге, и тот на свой страх и риск согласился принять предложение испанского генерала. Уведомленный о принятом решении кардинал де Ришелье одобрил его.
Война завершилась, и вновь за дело взялись дипломаты. В результате вслед за уточненным Регенсбургским договором был подписан ряд соглашений, которые принесли Франции очевидный внешнеполитический успех: за герцогом де Невером признавались права на Мантую и Монферратский маркизат, а Франция оставляла за собой Пиньероль и ведущую к нему военную дорогу — важный для Франции плацдарм на пути в Италию.
Как видим, Джулио Мазарини сыграл важную роль в мирном исходе этого конфликта в Северной Италии. С этого времени кардинал де Ришелье стал пристально наблюдать за честолюбивым итальянцем, проникаясь к нему все большей симпатией.
Заметим, что одним из первых внимание кардинала на Мазарини обратил французский дипломат маркиз де Сабле, который писал кардиналу, что «этот Мазарини — самый достойный и самый умелый министр из всех, когда-либо служивших у Его Святейшества».
Венецианский посланник Сегредо также восторженно отзывался о Мазарини в донесении своему правительству:
«Джулио Мазарини, светлейший господин, приятен и красив собой; учтив, ловок, бесстрастен, неутомим, осторожен, умен, предусмотрителен, скрытен, хитер, красноречив, убедителен и находчив. Одним словом, он обладает всеми качествами, которые необходимы искусным посредникам; его первый опыт есть опыт истинно мастерский: кто с таким блеском выступает в свете, будет, без сомнения, играть в нем важную и видную роль. Будучи силен, молод и крепко сложен, он будет долго наслаждаться в будущем почестями, и ему недостает только богатства, чтобы шагнуть далее».
Папа Урбан VIII остался очень доволен дипломатическими успехами Мазарини. Позже в своих «Мемуарах» он написал:
«Мой инстинкт подсказал мне, что передо мной гений».
В 1633 году «гений» был назначен на должность папского вице-легата в Авиньоне.
А в 1634 году Урбан VIII послал Мазарини нунцием (то есть высшим дипломатическим представителем) в Париж, чтобы предотвратить очередное столкновение между Францией и Испанией.
Молодой дипломат был очарован Францией, кардиналом де Ришелье и королевским двором, однако он не забывал и о своей прямой обязанности — установить мир между Францией и Испанией. Но противостоять всесильному кардиналу было бессмысленно, поэтому Мазарини не удалось удержать Францию от войны, в которую она вступила в 1635 году. Эта война вошла в историю как Тридцатилетняя (она длилась с 1618 по 1648 год).
На этот раз миссия Мазарини не увенчалась успехом, римский папа остался недоволен результатами работы своего сотрудника и отозвал его в Рим, зато папский нунций сумел приобрести благоволение сразу и французского короля Людовика XIII, и его великого первого министра, и отца Жозефа. Зимой 1636 года Джулио Мазарини возвратился в Рим. Но он не прервал контактов с кардиналом де Ришелье, переписываясь с его доверенным лицом, отцом Жозефом. После же смерти «серого кардинала» Мазарини уже был самым близким человеком фактического властелина Франции. Некоторые историки даже утверждают, что в Риме Мазарини, уже решивший связать свою судьбу с Францией, действовал в качестве тайного агента де Ришелье.
Суровый кардинал очень ценил молодого итальянца, умевшего правильно понимать абсолютно все, даже то, о чем не говорилось вслух, и вскоре официально пригласил его к себе на службу. В результате в 1639 году Мазарини принял французское подданство и в один из первых дней 1640 года прибыл в Париж.
Во французской столице Мазарини сделал себе головокружительную карьеру. Он стал доверенным лицом кардинала де Ришелье, его ближайшим сотрудником. Будучи всегда в хорошем расположении духа, дипломатичный и обходительный, умевший вести беседы на любые темы и выполнить любое поручение, итальянец произвел приятное впечатление на королевскую чету.
Через два года (16 декабря 1641 года) Джулио Мазарини с подачи де Ришелье был утвержден кардиналом Франции. Для Ватикана это было неслыханно: кардиналом стал неродовитый итальянец, даже не являвшийся священником, однако папа Урбан VIII не высказал никаких возражений против этого назначения.
