Марина Арзаканян - Великий де Голль. «Франция – это я!»
Не избежали преследований и родные де Голля. В 1943 году братьям генерала Ксавье и Жаку удалось перебраться в Швейцарию. Но его младший брат Пьер и сестра Мари-Аньес с мужем были депортированы. Несколько племянников де Голля бежали из Франции к нему в Алжир. В конце июля 1943 года в алжирскую столицу перебрались Ивонна с Анной. Генералу и его семье выделили небольшую виллу «Оливковые деревья», построенную в мавританском стиле. Элизабет пока оставалась в Англии. Она заканчивала учебу на филологическом факультете одного из Оксфордских колледжей и приехала к родителям только в 1944 году. Филипп служил на боевом корабле, участвовавшем в операциях против немецких конвоев у берегов Нормандии и Бретани.
26 августа 1943 года Французский комитет национального освобождения одновременно признали США, Великобритания и СССР, правда, с разными формулировками. Самым благосклонным к ФКНО было заявление Советского Союза, в котором указывалось, что правительство СССР решило признать комитет «как представителя государственных институтов Французской республики и руководителя всех французских патриотов, борющихся против гитлеровской тирании»{246}.
Представителями Англии и Соединенных Штатов при ФКНО оставались Макмиллан и Мэрфи. Англичане и американцы долго противились тому, чтобы в Алжир из Лондона переехал Богомолов. Они опасались, что присутствие при комитете посла СССР, явно поддерживающего де Голля, послужит укреплению его положения и ослаблению позиций Жиро. Тем не менее в Москве нашли выход из создавшейся ситуации. Было принято решение использовать для связи с де Голлем так называемую Комиссию по репатриации, имевшую ставку в Алжире. СССР входил в ее состав. В качестве представителя комиссии из Тегерана в алжирскую столицу в августе 1943 года вылетел опытный советский разведчик Иван Иванович Агаянц. Под фамилией Авалов он вошел в контакт с де Голлем и поддерживал с ним постоянную связь вплоть до октября, когда в Алжире, наконец, появился Богомолов{247}.
Как только Авалов прибыл в алжирскую столицу, к нему пришел Гастон Палевски, ставший директором кабинета де Голля, и заявил: «Де Голль намерен… при первой возможности выехать в Москву для личной встречи с руководителями вашего правительства. Этой поездкой он намерен добиться установления тесного франко-советского сотрудничества, укрепить свои позиции в самой Франции, а также свои внешние позиции, считая, что встреча с И.В. Сталиным явится важным международным событием… Возможно, что предварительно он поедет в Лондон или Вашингтон»{248}.
3 сентября генерал лично повидался с Аваловым, после чего тот сообщил в Москву: «В целях возможности выработки единого мнения по вопросам о принципах политической организации будущей Европы де Голль хочет поехать в Москву для встречи со Сталиным. Он считает, что дату свидания должна установить Москва. Он интересовался маршрутом поездки и климатическими условиями»{249}. Ответ де Голль получил 13 октября 1943 года от прибывшего в Алжир Богомолова. Посол СССР сказал ему, что «поставленный им вопрос о желании посетить Москву был встречен благожелательно, но что дата посещения потребует согласования, и если он хочет приехать в Москву, то пусть даст свои предложения»{250}.
Де Голль был рад, что Сталин согласился с ним встретиться. Однако в ближайшее время он не счел возможным отправиться в столицу СССР. Пока ему предстояло решить ряд важных вопросов в Алжире. Больше всего его волновала «проблема Жиро». Член ФКНО Морис Кув де Мюрвиль утверждал: «Совершенно очевидно, что Жиро не мог сравниться с де Голлем. Он был прекрасным военным, но политический ум у него просто отсутствовал. Жиро не имел ни малейших представлений о том, какой должна быть политика, особенно при тех сложных обстоятельствах, в которых в то время находилась Франция. Поэтому само собой разумеется, что де Голль завоевал авторитет, возглавил работу комитета и взял все в свои руки еще до того, как Жиро удалился»{251}.
Де Голль, действительно, один начал принимать важные решения, на которые Жиро просто не был способен. Однако сразу отстранить его от дел не удалось. Но бывший глава Сражающейся Франции нашел путь, следуя которому он смог это сделать. Сначала де Голль с согласия Жиро назначил его главнокомандующим французскими военными силами, а потом уже вынудил оставить пост председателя ФКНО. Генерал убедил Жиро, что совмещать две такие ответственные должности невозможно. 6 ноября члены комитета приняли решение о разделении военного командования и политической власти, 9 ноября де Голль переформировал ФКНО и стал его единоличным председателем.
Союзники немедленно отреагировали на такое событие. В своем отчете Богомолов писал в Москву: «Переворот 6 ноября 1943 года, то есть освобождение ген. Жиро от обязанностей председателя Нацкомитета, а также смена ряда нацкомиссаров – все это явилось крупной победой де Голля. Политическое поражение ген. Жиро было ловко замаскировано потрепанным французским принципом: «Армия вне политики». Жиро оказывали знаки уважения, но устраняли от политической власти»{252}.
Англичане и американцы быстро смирились со случившимся. 13 ноября посол США в Москве Аверелл Гарриман в беседе с заместителем наркома иностранных дел Андреем Януарьевичем Вышинским «охарактеризовал Жиро как военного человека, а не политического деятеля, добавив, что американское правительство рассчитывало на политическую активность Жиро, но эта надежда не оправдалась»{253}.
Еще до устранения Жиро де Голль приступил к осуществлению широкой политической программы. Он думал о грядущей Франции и стремился уже в Алжире создать основы для ее будущих государственных институтов. 17 сентября 1943 года ФКНО принял ордонанс об учреждении в алжирской столице подобия парламента – Временной консультативной ассамблеи. Ее сформировали из 94 человек – представителей организаций Сопротивления, бывших парламентариев и делегатов населения освобожденных территорий. Восемь из них были коммунистами. В начале ноября члены комитета приняли решение о введении в свой собственный состав представителей основных политических течений и организаций Сопротивления. В него теперь входили Эммануэль д’Астье де Ля Вижери, Франсуа де Мантон, Анри Френэ, Рене Капитан, Андре Филип, Андре Лё Трокёр, Пьер Мендес-Франс, Анри Кей и другие. Обсуждался вопрос о вхождении в состав ФКНО коммунистов. Но он был решен лишь через некоторое время.
На первом заседании ассамблеи 3 ноября 1943 года де Голль выступил с речью перед собравшимися депутатами. Она была красивой и торжественной. Генерал сказал: «На тернистом пути, которым идет нация и который шаг за шагом приближает ее к спасению и величию, созыв Консультативной ассамблеи знаменует собой выдающийся этап, значение которого очевидно для всех»{254}. Председатель ФКНО также заявил о программе реформ, которую собирался осуществить после освобождения Франции, и выразил надежду, что они будут поддержаны ее народом. В несколько замысловатой и завуалированной форме де Голль выдвинул идею «сильного государства», указав, что Франция, конечно, «хочет, чтобы люди, которым она поручит управление страной, обладали возможностью делать это достаточно последовательно и энергично, подчиняя всех граждан внутри страны высшему авторитету государства и проводя за его пределами достойную Франции политику»{255}. Далее генерал высказал уверенность в том, что Франция «хочет положить конец экономической системе, в которой основные источники национального богатства не принадлежат нации, где важнейшие процессы производства и распределения ускользают из-под ее контроля, где организации трудящихся отстранены от деятельности предприятий»{256}. Последнее заявление явно свидетельствовало о желании председателя ФКНО заручиться поддержкой левых сил, коммунистов, социалистов, профсоюзов, играющих важнейшую роль в движении Сопротивления.
