Иван Попов - Ложь. Записки кулака
Утром, на следующий день, Дарья собралась в Лотиково и решила взять с собой Ванюшку. Она ненадолго отлучилась, и вскоре подъехала на телеге, в которую был впряжен старый и понурый мерин. Чтобы попасть в Лотиково, пришлось пересечь железную дорогу и оказаться на другой стороне. За переездом дорога была ровная и не такая уж пустынная. Навстречу им двигалась целая вереница подвод с чистым песком. Поравнявшись, возчики, молча, приподнимали рукой фуражки и слегка кланялись. Дарья в ответ приветливо кивала головой и говорила: "Здравствуйте!". Дорога тянулась вдоль глубокого карьера с многометровыми песчаными стенами. Сразу за карьером местность понижалась и переходила в низину, в которой там и сям были разбросаны маленькие домики. В середине посёлка возвышался огромный террикон, по крутым склонам которого вверх и вниз сновали вагонетки, вывозя из шахты породу. Порода горела, распространяя по всей окрестности удушливый запах. Если пристанционный поселок утопал в садах, то здесь деревья ютились только на небольших пятачках. Столовая расположилась на самом краю посёлка и представляла собой обычный деревенский дом с большим деревянным крыльцом. С собой у Дарьи было две фляги и большая алюминиевая кастрюля ведра на три. В одну флягу им налили борща, в другую — фруктового киселя, а в кастрюлю наложили картофельного пюре и котлет. Обслужили быстро, без всяких задержек. Грузить на подводу помог сам повар, он же принес и холщевый мешок с хлебом. Приехали назад задолго до обеда. Поскольку столовой не было, питались рабочие под открытым небом. Неподалеку от нового деревянного строения, служащего конюшней, был сделан навес, под которым разместился большой стол из теса и врытые в землю скамейки. Поодаль от навеса сложили печку для подогрева пищи. Вот на этом нехитром пункте раздачи пищи и довелось Дарье стать полноправной хозяйкой. Незаменимыми помощниками стали девчата и даже маленький Ваня. В его обязанность входило ухаживать за мерином и разжигать печку, а девчата разносили еду рабочим и мыли посуду. Если рабочим обед обходился в тридцать пять копеек, то вся семья кормилась бесплатно и не один, а два раза в день. Казалось, что счастье повернулось к ним лицом. Они были сыты, имели незавидное, но постоянное жилье, никто их не подгонял, не посягал на свободу и достоинство. Так незаметно пролетели три недели и каждый вечер они вспоминали Ивана Ивановича и ждали отца. У Дарьи даже вошло в привычку говорить, ругая кого-либо из детей за провинность, что вот приедет отец и научит уму-разуму.
Приехал отец неожиданно. Вместе с ним приехали Иван Иванович с братом Николаем и сыном Федором. Приехали они в обед, когда семья крутилась на импровизированной кухне. Увидев отца, Ваня растерялся, а потом кинулся к нему на шею. Отец подхватил его сильными руками и прижал к груди. Потом поцеловал мать, обнял и расцеловал заплакавших дочек. За время разлуки Сергей Егорович сильно изменился, основательно похудел, а в движениях и взгляде серо-синих глаз чувствовалась какая-то настороженность и беспокойство. Мужики поели и, оставив разговоры на потом, поспешили в контору. Пришли они поздно, радостные и возбуждённые. Ваня ни на шаг не отходил от отца и ловил каждое его слово. Сергей рассказал жене, что директор встретил их очень любезно, расспросил о том, что они умеют делать и кем хотели бы работать. После разговора со слов записал фамилии, не спросив документов, вызвал счетовода, приказал выдать аванс и продуктовые карточки.
— А ты знаешь? — сказал он к жене. — Кто работает счетоводом?
— Кто? — забеспокоилась Дарья.
— Рудаков!
— Какой Рудаков?
— Да купец из Воронежа, который у нас пшеницу оптом скупал!
— Еще нам этого не хватало, — вздохнул, молчавший до этого Иван Иванович, — глядишь, тут и Митьку Жука встретим.
— Он меня не узнал, а может быть, вида не подал, а если и узнал, то ему нас придётся больше бояться, чем нам его. Он ведь про нас ничего не знает, а мы про него всё.
— Его, Серёга, тоже раскулачили? — поинтересовался Иван Иванович.
— Какой там, раскулачили! Он быстро уловил текущий момент и еще в двадцать пятом продал всё имущество, а теперь просто мелкий советский служащий и не придерёшься. Вот у кого надо было учиться жить!
Иван Иванович с братом и сыном сходили на склад и принесли себе топчаны.
Надо было жить дальше…
Конец
Приложение
(принят на заседании 26 октября в 2 час. ночи)
1) Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.
2) Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мертвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания.
3) Какая бы то ни было порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом. Уездные Советы крестьянских депутатов принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства на земле со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.
4) Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании местных крестьянских наказов редакцией "Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов" и опубликованный в номере 88 этих "Известий" (Петроград, номер 88, 19 августа 1917 г.).
О землеВопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием.
Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково:
1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема.
Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д., отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней.
