Бранко Китанович - Человек, который не знал страха
Перед Кузнецовым предстал подлинный фанатик-фашист, охваченный ненавистью и презрением к противнику. Кулаки его были сжаты, зубы стиснуты, время от времени он стучал кулаком по столу, предвещая страшную кару всем, кто осмелится противиться великой Германии.
Драматичный поворот беседы ошеломил Кузнецова. Рейхскомиссар заговорил о событиях, огромное значение которых советский разведчик сразу почувствовал, но в тот момент он был еще не в состоянии полностью осознать их подлинные масштабы и возможные последствия.
– Имеются люди, – продолжал Кох, – которые после Сталинграда начали выражать недовольство. Появились слухи о втором фронте, о возможности заключения перемирия. Но эти паникеры забыли, что в Германии давно уже правит не император Вильгельм, а великий фюрер. Его гений, предвидение и упорство уберегут Германию от такой глупости. Второго фронта, мой земляк, не будет ни в этом году, ни в следующем. Его не будет никогда! Можете сказать об этом своим солдатам и офицерам, когда будете на фронте. У славянской расы больше не будет ни Чудского озера, ни Куликова поля. Поражение под Курском будет концом экспансии славян. Приходилось ли вам встречаться в бою с русскими танками, обер-лейтенант?
– К сожалению, да. Должен признать, что их тридцатьчетверки весьма неприятны, но это совсем не значит, что с ними нельзя бороться.
Коха охватил приступ злобы. Эсэсовцы обеспокоенно смотрели на него. Даже овчарки повернули головы в сторону рейхскомиссара, будто он обращался к ним.
Кузнецов окончательно принял решение отменить покушение. Обезумевший гауляйтер открывал перед ним тайны первостепенной важности. О них должен был знать Центр.
– Через полтора-два месяца русские узнают силу наших новых «тигров» и «пантер». Броню этих машин не берет ни один снаряд, ни одна граната.
Позднее, на процессе в Варшаве, Кох заявит, что во время беседы с Кузнецовым он был немного пьян. Видимо, этим можно объяснить тот факт, что в один из моментов разговора он встал из кресла и подошел к большой карте, висевшей на стене. Его лицо покраснело, глаза сверкали, голос гремел на весь кабинет.
– Фюрер готовит большевикам внезапный удар. На сей раз будет совсем не так, как было под Москвой в сорок первом или под Сталинградом в сорок втором. Готовится нечто исключительное! Это будет последнее усилие, от которого разлетится вдребезги и второй фронт, и большевизм, и его агентура в оккупированных странах. О, когда фюрер решил ударить Россию в ее сердце, мы снова поверили в его гениальность. Проделаем брешь, раздробим большевизм, вытащим Красную Армию из укрепленных городов в бескрайнюю степь и больше никто не будет в состоянии остановить лавину непобедимого вермахта!
Кузнецов не верил собственным ушам. Эрих Кох, заместитель Гитлера, в случайном разговоре с каким-то обер-лейтенантом, пусть даже «знакомым» и «земляком», выбалтывал строжайшую государственную тайну – о подготовке грандиозной битвы под Курском и Орлом.
Рейхскомиссар понемногу успокаивался, победоносно поглядывая на восхищенные лица своих слушателей. В кабинете наступила тишина. Большая темно-серая овчарка, сидевшая перед столом, несколько раз зевнула, широко открывая пасть, и почесала ногой ухо.
Кох пододвинул к себе прошение Вали и написал на нем:
«Отменить решение об отправке Валентины Довгер в Германию. Принять ее на работу в качестве служащей в отдел учета и сводок рейхскомиссариата. Учесть, что она владеет немецким, русским, украинским и польским языками.
Эрих Кох».
Внедрение советской разведчицы в администрацию заместителя Гитлера имело далеко идущие последствия для борьбы разведслужб Советского Союза и фашистской Германии.
Эриху Коху и во сне не могло присниться, что содержание его беседы с одним рядовым посетителем, за которого поручилось доверенное ему лицо, вечером того же дня будет дословно передано в Москву.
* * *После получения сообщения от Кузнецова в Москве состоялось срочное заседание Ставки Верховного Главнокомандования. К этому времени в распоряжении Ставки уже имелись сведения и из других источников, свидетельствовавшие о том, что немцы готовят грандиозную, решающую битву в центральной и южной России. Эта информация давала Красной Армии возможность заблаговременно принять соответствующие меры и парировать намерения и действия немцев.
Разведданные, как известно, могут носить двоякий характер. Одни из них являются подлинными и раскрывают планы противника, вторые – специально подбрасываются противником для введения другой стороны в заблуждение. Во время второй мировой войны немецкие фашисты зарекомендовали себя мастерами маскировки своих подлинных намерений, специалистами в деле обмана и провокаций. Поэтому донесения из немецкого тыла в Москву принимались весьма настороженно, многократно перепроверялись и сравнивались с данными из других источников. Они анализировались в контексте глобальной обстановки и реальных возможностей противника.
Отношение к полученному разведдонесению во многом определяется тем, из какого источника оно получено, кто его автор, насколько данный разведчик квалифицирован, чтобы правильно понять сущность проблемы, выделить ее основные черты. Ни один разведчик, даже самый талантливый, не может решить судьбу битвы в современной войне, а тем более судьбу всей войны. Но он в значительной мере может содействовать успеху своей армии, оказать неоценимую помощь командованию. Знание планов противника, даже неполное, дает огромное преимущество.
Многие гитлеровские генералы, уцелевшие в войне, писали в своих мемуарах о Курской битве. Так, в воспоминаниях начальника штаба сухопутных войск генерала Цейтулера отмечается, что немцы еще в 1943 году «поняли, что кто-то выдал русским тайну об операции «Цитадель» (так именовалась немцами Курская битва) задолго до того, как она началась». Немецкие историки, пишет X. Даме, были поражены, узнав из советских источников, что тайну операции «Цитадель» выдал не кто другой, как один из заместителей фюрера.
Эрих Кох, который в тот момент был немного разогрет алкоголем (во всяком случае, такое заключение следует из его дневника, где подробно перечислено, что делал, пил и ел в те дни гауляйтер Восточной Пруссии). Для хода второй мировой войны донесение Кузнецова об операции «Цитадель» имело несравненно большее значение, чем если бы он 31 мая 1943 года осуществил акт справедливого возмездия по отношению к Эриху Коху. Советские историки подчеркивают огромную заслугу Николая Кузнецова в том, что он своевременно, из авторитетного немецкого источника узнал о подготовке гитлеровской армией наступления под Курском и Орлом.
