Александр Прищепенко - ШЕЛЕСТ ГРАНАТЫ
Одноименные заряды «расталкиваются» тем сильнее, чем они ближе, и, если уменьшать размер частицы она будет «удерживать» все меньший заряд – жестко связанный с ее размером! Оценки предельных зарядов показывали, что для частиц размерами в десятки – сотни микрон они составляют несколько пикокулон (10~ 12 К ) – очень малые, но поддающиеся регистрации значения. Важно было только осуществить эту регистрацию бесконтактным методом, то есть – не разрушая частицы и вообще исключив влияние аппаратуры на их размеры. При просмотре подшивок журнала «Приборы и техника эксперимента» была обнаружена статья о приборе, измеряющем заряды капель в грозовом облаке. Предмет, несущий электрический заряд индуцирует заряд на металлической поверхности. С борта самолета выдвигалось кольцо, а подсоединенный к нему зарядочувствительный усилитель фиксировал импульсы, наведенные пролетающими через кольцо каплями.
Наступила зима, а с ней – и перерыв в выездах на полигоны. Можно было заняться прибором для измерения дисперсности аэрозольных частиц. Сначала частицы требовалось зарядить до предельного значения – для этого подходил, например, коронный разряд. Требовался источник высокого напряжения, но такие уже приходилось делать десятками! Следующей задачей было измерение приобретенных частицами зарядов. Проконсультировавшись с друзьями, узнал, что подходящий усилитель выпускается для регистрации сигналов ионизационных камер.
Наконец, в измеритель дисперсности (рис. 3.8) впрыснули керосин из пульверизатора. На экране осциллографа заплясали импульсы, индуцированные частицами. Воздух в комнате наполнился вонью, несколько раз за неосторожными движениями следовал пробой и прибор охватывало пламя загоревшегося керосина, но разве могут такие мелочи остановить прорыв на научном фронте (как говаривал Трибун)! Иногда после пробоя выходил из строя зарядочувствительный усилитель, что было менее желательно, но в магазине «Изотоп» предусмотрительно были приобретены несколько штук.
…Конечно, новый прибор видели все, а многие, включая Шашкина, и сами «пшикали» в него из пульверизатора. Среди «ведущих специалистов» начались разговоры о том, что «молодой пришел на все готовое, а защититься хочет раньше нас». Я был вовсе не против оказания помощи, но было похоже, что прежде чем защитить свою диссертацию, пришлось бы сначала написать еще три. К тому же следовало предвидеть и дальнейшее развитие ситуации: даже защитив диссертации, «химическая мафия» вряд ли стала бы способствовать тому, чтобы рядом с ними заняли аналогичные позиции и другие: при том уровне знаний, которым обладали «ведущие специалисты», это угрожало их положению. Начальник отдела Шашкин разделял такую позицию своих ровесников и вскоре этому появились объективные подтверждения.
Рис. 3.8. Схема и фотография прибора для измерения дисперсности аэрозольных частиц. Под схемой – осциллограмма сигналов с индукционного кольца, наведенных пролетающими через него заряженными частицами горючего. Для тех, кто не работал с осциллографом, поясним, что осциллограмма – это зависимость электрического сигнала от времени. Горизонтальная скорость луча известна (например – 10 миллисекунд на деление), а вертикальное отклонение определяется напряжением, генерируемым исследуемым процессом. Это напряжение можно измерить, зная чувствительность усилителя осциллографа (например – 1В на деление) и далее – определить заряд частицы и вычислить ее размер
Выпускался отчет по теме и мне поручили написать в нем главу о взрывах в разреженном воздухе. Когда отчет был выпущен, я не нашел себя в числе его авторов. В то же время, Шашкин сказал, что необходимо выпустить отдельный отчет о разработке прибора, заявив при этом, что «принято» включать в состав авторов начальника лаборатории (имелся в виду Трибун). Такого отчета в плане не было и подумалось, что правильнее было бы вообще не выпускать его, а подстраховаться, оформив заявку на изобретение и не включив туда никого из «химической мафии». По заявке было принято положительное решение, об этом узнали, что отношений тоже не улучшило. Ситуация окончательно прояснилась, когда меня не приняли в аспирантуру.
3.4. Удержите ли смех, друзья? (лат.) Квинт Гораций Флакк
…Начальник отделения, услышав от меня слово «аспирантура», пустился в воспоминания о том, как в свое время «мы вкалывали и не спрашивали, о том, что будем за это иметь». Последним штрихом послужила беседа с секретарем ученого совета. Оказалось, отдел Шашкина критиковали за слабую работу по подготовке научных кадров. Отвечая на упреки, Шашкин поклялся, что в ближайшее время планируется защита Трибуна и других специалистов, в том числе – по результатам разработки «уникального прибора». Секретарь также припомнила, что наивные попытки Шашкина ответить на вопрос о принципе действия прибора вызвали веселое оживление аудитории, но то, что в приборе есть высокое напряжение, Шашкин знал твердо.
…За нечастыми исключениями, работник консервативен. Он понимает, что вначале на новом месте ему будет хлопотно и неуютно, придется завязывать связи и знакомства, искать свою позицию в иерархии отношений. Есть у перехода на новую работу и положительные стороны: можно по-новому реализовать то, чему уже научен, обучиться тому, чего ранее не знал. Но работы, устраивающей всем и всегда – не существует, поэтому следует определить приоритеты и искать оптимум, зависящий от очень многих параметров. В 1970-х годах мои приоритеты но степени важности были позиционированы так:
– возможность научного роста (связанная с защитой диссертации);
– возможность карьерного роста;
– интерес, который вызывала у меня выполняемая работа;
– зарплата.
Позже эти приоритеты поменялись местами и главным стало почти наркотическое влечение к тому, что я любил с детства: взрывам, выстрелам, оружию.
Однако любой прагматически мыслящий понимает: если начальство и принимает во внимание его пожелания, то в самую последнюю очередь. Научный и карьерный рост работников навевает начальству неприятные думы о возможной в дальнейшем конкуренции, повышение зарплаты требует лишних хлопот. Большинство начальников считает идеальным работником того, кто тянет воз дел, не претендуя ни на что. Но и на такого стараются взвалить многое, не имеющее отношение к работе.
Иногда руководство совсем уж заносит. Помнится директор авиазавода в Тбилиси, похвалявшийся в печати тем, что обязательно требует от кандидатов на повышение диплом об окончании «университета» марксизма-ленинизма. Много позже удивительно было наблюдать не отказ людей от навязанных им убеждений, а возмущение многих таким отказом.
