Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович
Из этой великой, щедрой, грандиозной по масштабам храмоздательской работы Годуновых, и особенно самого Бориса Федоровича, из сознательного стремления его, как правителя Русского царства, воплотить в жизнь идею прославления христианской Москвы как второго Иерусалима видно: так поступать мог лишь крепко верующий человек.
Да, Годунов погубил немало своих врагов, притом в числе их оказались заслуженные воеводы, герои вооруженной борьбы России со злейшим неприятелем, талантливые управленцы, истинные «столпы царства». Да, современники Бориса Федоровича, впрочем, как и наши современники, нередко видят в его выдающейся государственной деятельности своего рода «искупление» его же интриг и душегубства. Но при всем том невозможно изображать Бориса Федоровича Годунова конченым подлецом, поправшим христианские идеалы. Живое религиозное чувство в его душе все-таки существовало. Быть может, и скорбел Борис Федорович о своих тяжких грехах. Быть может, он хотя бы ощущал необходимость поддерживать, насколько возможно, Церковь, отдавать во благо ее великую часть состояния, полученного им в результате страшной придворной борьбы. С неприятелями своими этот человек был лукав и жесток. Его били, он наносил ответные удары, совершая темное, ужасное отмщение, марая душу чужой кровью. Но все же Б.Ф. Годунов — это не Малюта Скуратов, без совести, без жалости покупавший свое возвышение чужими жизнями. Борис Федорович — фигура трагическая и, должно быть, не чуждо ему было душевное мучение, раздвоенность холодного ума и живой души, искавшей какого-то милосердия, желавшей отдохновения от низостей политической борьбы.
Годунов поднялся на степень соправителя царского по воле самого Федора Ивановича и еще, быть может, с согласия или даже при содействии великого государственного деятеля боярина Никиты Романовича Юрьева. Выводя царского шурина на самый верх русской политической иерархии, они не видели в сравнительно узком круге возможных претендентов никого лучше Годунова. Прочие либо позаботились бы только о своем роде, забыв о России, либо повели бы себя с еще большей жестокостью и коварством. Прожженный делец Годунов, к концу 1586 года оказавшийся всесильным управленцем, не был ни исторической случайностью, ни ошибкой Федора Ивановича и Н.Р. Юрьева.
Он представлял собой лучшее из возможного.
Это значит, что иные варианты могли бы принести стране больший вред, нежели правление Годунова при царствовании монарха-инока.
В сущности, Федор Иванович и Борис Годунов составили идеальную пару. Они сыграли роль «соправителей» столь удачно, столь слаженно, будто сам Небесный режиссер подобрал эту пару актеров для совместного участия в одной постановке. В государе своем русские того времени видели милостивого «молитвенника», давшего им отдохнуть от тягот и страхов предыдущего царствования. Пусть иноческий его образ действий вызывал удивление, может быть, и насмешку… однако помимо этих чувств подданные явно возлагали на своего монарха еще и надежду. В его постоянном молении, в его благочестии, в его богомольном рвении видели своего рода мистический щит, заграждавший большим бедам путь в Россию. Царь-праведник представлялся той личностью, которая давала всей земле счастливый шанс: Царь Небесный за его честное и крепкое христианское житие прощал всему народу тяжелые прегрешения и не попускал великих напастей. Ну а уж если татары сжигали какой-нибудь город или случался большой пожар, что ж, современники с печалью говорили, что одному человеку, даже столь верному Христову слуге, как Федор Иванович, на сей раз не удалось своим благочестием уравновесить чашу общих грехов. При этом подразумевалось, что в иных случаях монаршая праведность все-таки оказывалась сильнее…
«А для жизни низкой» у государя был Борис Годунов. И пока Федор Иванович своей непрестанной молитвой устраивал дела страны на небесах, его шурин занимался делами земными. Опытному практическому дельцу для его работы требовалась санкция. Царь ее дал. В силу этого главенство Бориса Федоровича как администратора получило законную силу. Его ум, пущенный не на интриги, а на решение державных задач, давал стране очень много. Позже, когда эта «санкция» потеряет силу из-за кончины государя, Борис Федорович вздумает править самостоятельно, и ум его, разумеется, от этого ничуть не ослабеет, но вот та самая мистическая защита пропадет. На страну обрушатся природные бедствия, мятежные настроения, и в финале появится самозванец, самим фактом своего существования бросавший Борису Федоровичу вызов — дескать, неистинный царь владеет царством. Борису Годунову как будто хотели преподать урок свыше: тронное кресло тебе не положено, а взял то, что тебе не принадлежит, так будешь жестоко расплачиваться.
Итак, в конце 1586 года у царя Федора Ивановича появился единоличный «соправитель», и хотя это был человек сомнительной нравственности, но, во всяком случае, весьма опытный политик, обладавший государственным умом и широким кругозором. Неправильно было бы приписывать ему все успехи этого царствования. Некоторыми из них Россия обязана самому государю, как это будет показано ниже. Другие достигнуты были смешанным аристократическим правительством в 1584—1586 годах. Годунову следует отдать прочее, оставшееся. За первые два с половиной года совершилось очень многое; главное же — политический курс Московской державы устоялся по всем основным направлениям. Борису Федоровичу оставалось прилагать усилия к тому, чтобы страна продолжала двигаться выверенным маршрутом, не сбиваясь с ритма, не сворачивая в придорожные низины. Он, скорее, одинокий продолжатель общего дела. Не столько реформатор, сколько фигура, с определенного момента способствовавшая стабильности[43].
Однако и на то, чтобы удержать и развить успехи, достигнутые в первые годы царствования Федора Ивановича, требовались недюжинный ум, отвага, непреклонная воля. Годунов располагал всем этим. Один из псковских летописцев, повествуя о царствовании Федора Ивановича, выступает с откровенной похвалой Борису Годунову: «А правление земское и всякое строение и ратных людей уряд ведал и строил его (Федора Ивановича. — Д. В.) государев шюрин Борис Феодорович; многие земли примиришася, а инии покорищася под его государеву высокую руку Божиею милостию и пречистые его Богоматере и его государевым прошением и счастием, и промыслом правителя и болярина и конюшего Бориса Феодоровича»{77}. По этому отзыву видно: и среди современников были люди, считавшие «соправительство» Федора Ивановича и Бориса Федоровича идеальным вариантом для страны.
