Мэтт Дикинсон - Другая сторона Эвереста
— Я дозвонился до Кати в Канаду.
— Здорово.
— Есть новости.
— Да?
— Я скоро стану папой.
— Господи! Это замечательно.
Вечером мы отметили это событие раздражающе злым тибетским бренди.
Самодовольный будущий отец вытащил тоненькую коробку кубинских сигар с обрезанными концами и угощал всех желающих. Не найдя ни одного желающего и передумав прикуривать на такой высоте, Кис периодически нюхал незажжённую сигару.
— Одного запаха достаточно, — величественно провозглашал он на следующее утро, когда я, слегка разбитый, лежал в палатке и читал, вдруг услышал бормотание дизельного грузовика, вкатившегося на ледник Ронгбук. Вскоре после этого до меня донесся крик Саймона: «Манти!»
Я высунул голову из палатки и увидел, что Саймон здоровается с кем-то в столовой. Меня окликнул Сандип.
— Никак «кошачья повозка» приехала, — сказал он. «Кошачья повозка» — это прозвище, данное кем-то грузовику треккеров, который, как мы знали, может навестить нас в любой день. На его борту едет команда туристов, путешествующих по Тибету, организованная туристской ветвью «Гималайских королевств». По прошествии нескольких недель вынужденного полового воздержания в воображении каждого участника мужского пола представали гибкие красавицы, которые без сомнения были в группе туристов. Действительно, в последние дни за ужином мы ни о чем другом и не говорили, доказывая (если это надо доказывать), что поведение мужчины от высоты сильно не зависит.
— Наверное, в группе человек двадцать, из них, по крайней мере, пять или шесть девочек, — подсчитал кто-то.
— Гораздо больше, — я полагаю, — десять или пятнадцать.
— Они разевают рот на мужиков.
— Конечно.
— Непременно среди них будут девочки из Скандинавии.
— Вероятно, несколько.
— Исторически Тибет всегда притягивал нимфоманок.
Когда, в конечном итоге, «кошачья повозка» извергла своё содержимое, мы поняли, как далеки мы были от истины. Рядом с Манти, руководителем группы, стояли только четыре платных клиента — древнего вида шестидесятилетняя парочка и два бородача с трясущимися коленями. В одном отношении мы были правы. Туристы разевали рты, но под действием высоты и только. Для нас это было ударом.
Но всё же в прибытии грузовика была и хорошая сторона — с ним приехала почта из дома и от друзей. Мы похватали свои письма и разошлись по палаткам читать драгоценные послания.
Фиона писала о семейных новостях, связанных с короткими каникулами, и о клумбе с новыми растениями у них в саду. Это сообщение звучало особенно невероятно здесь, на унылом каменном ландшафте Ронгбука, где вряд ли может вырасти какое-нибудь растение. Это все было довольно забавно. Но подтекст письма нетрудно было разгадать. Фиона хорошо знала, насколько рискованная наша экспедиция, и это, очевидно, растягивало десять недель ожидания до десяти лет. Для нас не было ничего необычного в том, что мы находились по разные стороны земли, но в этот раз ситуация была другой и не только потому, что это было опасное предприятие. Фиона понимала, что Эверест станет для меня неким водоразделом по многим причинам. Во-первых, я собирался сделать свой последний приключенческий фильм, во-вторых, я хотел найти путь, который остановит разрушение наших отношений.
Отношения между нами не были плохими, действительно в них оставалось на удивление много хорошего. Мы всегда были счастливы, когда были вместе. За все годы нашей совместной жизни мы никогда не повышали голоса друг на друга и всегда были способны посмеяться вместе.
Но была одна основная проблема: проходило два, три дня после моего возвращения домой, и я обнаруживал, что шагаю взад и вперед по комнате, размышляя о том, как, чёрт возьми; сказать Фионе о следующем приступе зуда в ногах. Я не скучал, находясь дома, это была моя постоянная неудовлетворенность собой, чувство, что мне следует лучше делать фильмы, которые я снимаю, лучше писать сценарии, которые пишу. Возможно, это была та движущая сила, которая вытаскивала меня за дверь.
Так было, и Фиона была сыта этим по горло.
И что же делать? Мы всё ещё сильно любили друг друга, и я не собирался разбрасываться этим. И я, конечно, не хотел переделывать то, что в основе было счастливой семьёй. Но я толкал Фиону к тому, что жить со мной было гораздо труднее, чем жить без меня.
Я пролежал весь день в палатке, уставившись в бесконечность.
Вечером за ужином у меня было унылое настроение.
— Ты что-то немного не в себе, — сказал Роджер, — что-то случилось?
— Мысли о доме.
Объяснять больше было нечего, мы все в равной степени страдали ностальгией и знали, что это неизбежно.
— Лучше вообще не получать писем из дома, — сказал Брайан, — это невыносимо.
И в некотором смысле он был прав.
***
Неудивительно, что в свободное время, которого было достаточно, мы часто обсуждали, когда и как разделят нашу группу. Разделить группу из девяти альпинистов было логически целесообразно, хотя бы потому, что в верхних лагерях не хватило бы палаток на всех, к тому же штурмовая группа из девяти человек была бы опасно громоздкой. Нам предстояло выходить двумя группами с промежутком в три или четыре дня.
Вопрос — как нас поделить — не был трудным для Саймона. Кис, Ал и я был и в команде благодаря Брайану, следовательно, мы должны быть с ним в одной группе, там же должен быть и Барни как гид. Так сформировалась наша пятерка.
В четверку входили: Саймон, Тор, Сандип и Роджер.
Но какая группа пойдет первой? Вот вопрос, который владел нашими умами всё время ожидания в базовом лагере. Мы бесконечно обсуждали все за и против, пока ждали решения Саймона. Идти первыми было легче психологически, потому что меньше времени придется торчать в базовом лагере. Мы достигли пика спортивной формы, пика акклиматизации и были готовы к штурму морально и физически.
Дни, проведенные в базовом лагере, были пустыми, деморализующими, когда вирус, занесённый туристами, мог уничтожить шанс на успех. Кроме того, период ожидания давил психологически. Сомнения множились, как бактерии, разъедающие страхи были результатом размышлений каждого из нас об известных и неизвестных опасностях, поджидающих впереди.
Мы отчаянно стремились наверх.
Были также и другие факторы, дающие понятные преимущества первой группе. Запасы кислорода и питания, находящиеся в лагерях 5 и 6 были тщательно рассчитаны по человеко-дням. А что если первой группе придется на день-два задержаться из-за непогоды? В этом случае они будут вынуждены воспользоваться запасами, предназначенными для второй группы. Саймон убеждал всех, что в этом случае он просто пополнит запасы, послав носильщиков с грузом в верхние лагеря, тем не менее, участников не покидало ноющее сомнение — окажется ли драгоценный кислород в нужном месте и в нужное время?
