Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки
Знал пленный не так уж много, но на каждый мой вопрос старался ответить как можно обстоятельнее. По его показаниям выходило, что дивизия, в которой он служил, была сформирована всего месяц назад и сразу же брошена в бой на котельниковском направлении. Первые же бои обернулись для нее громадными потерями и в значительной мере деморализовали личный состав.
- Наши солдаты, - утверждал пленный, - считают себя приговоренными к смерти. Каждый думает только о том, как бы не попасть на передовую. Все стремятся улизнуть куда-нибудь на другой участок фронта...
Тут же выяснилась и еще одна очень любопытная деталь: новое пополнение полученное Манштейном, ничего еще не знало об окружении 22 немецких дивизий под Сталинградом. Офицеры тщательно скрывали это, от солдат.
Выслушивая показания хныкающего немецкого гренадера, я невольно вспомнил спесивого гитлеровца, взятого в плен в июле 1941 года. Немного прошло с тех пор времени а какая разительная перемена в поведении!
Да и сами мы стали иными. Совсем не те, что были, скажем, на быховском плацдарме! Такой же, кажется, бешеный натиск фашистских танков, те же "мессершмитты" и "юнкерсы" над головой, а воспринимается все это по-другому. Наших людей - от рядового бойца до командующего армией - не покидает уже спокойствие и уверенность в своих силах. Почему? Да потому, что мы прошли школу войны, хорошо узнали врага, его слабые и сильные стороны, научились бить фашистов наверняка. Кроме того, благодаря героическому труду советского народа у нас не убавилось, а, наоборот, стало больше средств, с помощью которых можно останавливать вражеские танки и сбивать фашистские самолеты...
Зацепившись за северный берег реки Мышкова, 2-я гвардейская армия не только стойко держала оборону, но и готовилась к переходу в решительное наступление. Командующий армией генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский так использовал силы, что у него все время оставался крепкий резерв.
На рассвете 22 декабря Манштейн опять возобновил свой попытки прорваться к окруженной группировке Паулюса. Бои с самого начала приняли ожесточенный характер. Р. Я. Малиновский перебрался на командный пункт 98-й стрелковой дивизии, оборонявшей наиболее ответственный рубеж. Я находился в 24-й гвардейской стрелковой дивизии у генерала Кошевого, на правом фланге армии.
Поднялась пурга. Мороз крепчал. В занесенных снегом окопах совсем не видно было солдат.
Особенно меня беспокоил полк полковника Г. И. Кухарева, перед которым противник сосредоточил большие силы. Решил сам побывать там. Но не успел я добраться до кухаревского НП, как гитлеровцы открыли ураганный артиллерийский и минометный огонь и подвергли расположение полка жестокой бомбежке с воздуха. Казалось, все живое здесь будет уничтожено. А на горизонте показались уже вражеские танки. Двигались они, часто меняя курс, и было их более 60.
Отражение такой атаки противника - дело нелегкое. На позициях в подобных случаях бывает обычно много раненых и убитых. Сколько нужно выдержки, чтобы, не обращая на все это внимания, вести бой! Но на то мы и гвардия...
Я неоднократно бывал в жарких боях, а такого еще не видел. Особенно героически действовали бывшие моряки-тихоокеанцы. Многие из них скинули бушлаты и в одних тельняшках с гранатами в руках бросались на фашистские танки.
Отличились опять и артиллеристы 20-й истребительной противотанковой бригады. Они приняли на себя удар основных сил противника.
Бой затянулся до самой ночи. И как ни старался враг, ему нигде не удалось прорвать наши позиции
Когда я вернулся на командный пункт армии, там находился уже и Родион Яковлевич Малиновский. Несмотря на усталость, настроение у него было приподнятое. Он кратко подытожил результаты нелегкого дня, а заключил все так:
- Сегодня мы окончательно остановили грозного противника. Теперь сами пойдем в наступление...
7
На войне настолько привыкаешь к героике и самоотверженности наших людей, что порой даже не замечаешь этого. В глазах иного фронтовика самый яркий подвиг выглядит обычным, будничным явлением.
Помню такой случай...
Орудие стояло на прямой наводке. Подступы к нему открыты со всех сторон. И вдруг на огневую катит грузовик с боеприпасами. Идет себе по снегу, даже пар валит из радиатора, а рядом мины рвутся. Стекла в кабине водителя давно выбиты. Сам водитель ранен. Но машина упорно пробивается к цели, доставляет груз по назначению, забирает раненых и лишь после этого направляется в тыл.
Я спросил оказавшегося рядом командира-артиллериста:
- Кто это был?
Он, как видно, не понял меня:
- Кому ж быть, кроме артснабженцев?.. - И недовольно махнул рукой: - Вечно "запаздывают...
- Этот водитель достоин награды, - напомнил я.
- За что? - искренне удивился мой собеседник. - Танк он таранил, что ли?..
Истребление вражеских танков гвардейцы считали в ту пору, пожалуй, единственным боевым делом, достойным всеобщего внимания. Танки Манштейна уничтожались артогнем, по ним стреляли из противотанковых ружей, их подрывали противотанковыми гранатами, До сих пор помнится, с каким уважением велись тогда в армии разговоры о том, как вышел с гранатами против танка раненый младший лейтенант Кулдышев, как подразделение П. П. Ковасева за 11 часов почти непрерывного боя подбило 16 танков противника.
По достоинству оценивалось и мастерство армейских зенитчиков, а также нашей истребительной авиации. Над сталинградскими степями редко ходят тучи. Небо целый день голубое. Средства ПВО играли там исключительно важную роль. И они оказались в надежных руках, расчеты зенитных орудий, которыми командовали тт. Ковалев и Бабин, сбили по четыре самолета, а расчет тов. Маслова - даже пять. Что же касается летчиков-истребителей, то наибольшей популярностью у нас пользовались в то время А. К. Рязанов, Д. Д. Сырцов и М.С. Погорелов Они сбили по десятку вражеских самолетов и стали Героями Советского Союза...
24 декабря мной была подписана первая оперативная сводка, в самом начале которой не оказалось привычной фразы "Войска армии вели упорные, оборонительные бои...". У этой сводки начало было совсем другим "Войска армии главными силами перешли в наступление на фронте Черноморов, Громославка, Васильевка, Капкинка...".
Согласно плану, разработанному штабом Сталинградского фронта, наша 2-я гвардейская армия, взаимодействуя с 5-й ударной и 51-й армиями, должна была нанести главный удар по войскам Манштейна, освободить Котельниково и открыть путь на Ростов. Момент для перехода в наступление выбрали очень удачно; это случилось в то самое время, когда противник, потеряв надежду прорвать наш фронт в районе Громославки, стал перебрасывать свои войска в сторону 51-й армии, рассчитывая пробить коридор вдоль железной дороги Котельников Сталинград. Тут-то и вступили в действие резервы 2-й гвардейской армии механизированный и танковый корпуса, полностью сохранившие свою ударную силу
