Игорь Оболенский - Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений
Вообще, все комнаты были очень красиво и с большим вкусом устроены.
У нас был швейцар Георгий, приятной наружности, всегда в чохе. И служанка Паша, которая вскоре вышла за этого Георгия замуж. Мы им справили свадьбу – пригласили гостей и устроили великолепный ужин».
* * * * *Эта история началась 20 января 1921 года. Свадебные экипажи доставили в Сиони – главный собор Тифлиса – восемнадцатилетнюю невесту и двадцативосьмилетнего жениха.
За торжеством внимательно следил весь город. Ведь замуж выходила одна из самых красивых женщин Грузии – Бабо Дадиани. Ее счастливым избранником стал Александр Масхарашвили, состоятельный предприниматель, сделавший состояние на добыче и продаже марганца.
Впереди, казалось, влюбленных ожидала полная счастья и покоя размеренная семейная жизнь.
В те годы Тифлис оставался последним островом свободной жизни на территории бывшей Российской империи. После большевистского переворота в 1917 году в Грузию съехались многие видные деятели русского искусства: на берегах Куры говорили на родном языке, все было близко и знакомо. Да и надежда на то, что в России ситуация в скором времени опять изменится к лучшему, не покидала.
* * * * *Мама с подругами – Олей Сванишвили, Лизико Багратиони, Ниной Гедеванишвили – проводили время в кафе «Химериони», где собирались все знаменитые писатели, поэты, художники.
Однажды к маме подошла художница Наталья Гончарова и призналась, что давно наблюдает за мамой и мечтает написать ее портрет. Но как Гончарова ни просила маму позировать, та все время отказывалась.
В конце концов Гончарова рано утром сама пришла к нам домой на улицу Орбелиани и категорично потребовала, чтобы мама ей позировала. Мама потом рассказывала, что спустилась к ней чуть ли не в ночной рубашке. Художница сделала карандашный эскиз будущего портрета.
В «Химериони» было очень интересно, играл скрипач Гулеско, приходили Сергей Судейкин с женой Верой, которая потом стала женой Игоря Стравинского, Савелий Сорин.
Мама с подругами потом часто вспоминали о тех временах. Пока был жив папа. А потом уже веселых разговоров о прежней жизни не звучало, смеха дома почти не было.
Если бы родители знали, что ждет их впереди. А может, и хорошо, что не знали…
Уже 25 февраля 1921 года им пришлось оставить все – новую квартиру в Тбилиси, нераспакованные чемоданы со свадебными подарками. И уехать в Батуми, откуда они, вместе с другими будущими эмигрантами, собирались бежать в Турцию. Обо всем этом мама потом напишет в своем дневнике…
* * * * *ИЗ ДНЕВНИКА БАБО ДАДИАНИ:«25 февраля 1921 года ночью все уехали в Батуми, чтобы оттуда сбежать за границу. Оставили все – нашу богато и красиво украшенную квартиру на улице Орбелиани, неоткрытые коробки и свадебные подарки, которые Алеша специально для меня выписал из-за границы. Ничего не успели взять с собой. Полный чемодан из Лондона, где хранились Алешины рубашки, и мои платья, которые шила известная французская модистка, – все осталось в шкафу.
Уехала вся наша семья – отец с женой и детьми. Брат Михаил помог им уехать. Он сам со своими друзьями-юнкерами успел на последний поезд.
В Батуми мы пробыли почти две недели, там была весна. На улице женщины носили корзины роз. Один раз, когда я проезжала в экипаже, неожиданно бросили эти розы мне.
Я вышла из экипажа, поблагодарила их и дала денег. «Нам не надо денег, вы такая красивая, нам просто хочется вас одарить розами», – ответили они.
Скоро все сели на корабли: кто на какой успевал, тот туда и садился. Мой брат Бондо был в армии, воевал с красными. Он не пришел на корабль, и это значило, что он решил остаться в Грузии.
В Константинополь мы отплыли на прекрасном пароходе. Когда приблизились к очень узкому проходу, я стояла на палубе и думала, как же этот большой корабль сможет пройти. Это было удивительное зрелище – Босфор!
Наконец мы прибыли в Константинополь. Большой, красивый город. Мы поселились в люксе лучшей гостиницы города – «Пера палас». Меня, молодую женщину, все удивляло и восхищало.
Все было на высшем уровне – ресторан с прекрасным обслуживанием, чудесный персонал, все во фраках и белых перчатках, очень обходительные. Внешне, как мне показалось, очень похожи на грузин. Салон (фойе) отеля был весь в зеркалах и пальмах.
Утром горничная приносила из ресторана завтрак в комнату.
По утрам Алеша уходил в контору, он имел акции в деле у Акакия Хоштария и Гриши Беридзе, миллионеров, которые представляли известную британскую фирму «Космо» и владели шахтами марганца в Грузии.
У Акакия было столько денег, сколько снега падает с неба.
У нас была машина «опель», которую приобрели Алеша и Гриша. Водителем был Жорж Северский, сын известного петербургского певца. Огнивцев посвятил тому стихотворение – «Н.Г. Северскому. До Невского несется bic. Когда там с Вяльцевой «Елен» играет Северский «Парис».
Я хорошо была с ним знакома, он был прекрасным человеком, уже в летах. А Жорж был другом моей юности, мой ровесник. В Константинополе Северские очень нуждались. А вообще по специальности Жорж был летчик первой категории. Потом в Европе он сделал какое-то открытие в сфере авиации и стал известен.
Утром машина отвозила Алешу на работу, а потом весь день была в моем распоряжении. Часто мы с Мери Шарвашидзе ездили на ней за город…
Один раз адмирал американского корабля пригласил нас на бал, это было что-то сказочное.
Поехали я, Алеша, Мери Шарвашидзе со своим мужем, Тамара Зарникау, Лена Хомякова и Римма Эристави. Корабль стоял достаточно далеко от берега. Когда мы приехали, нас встретил офицер, посадил на катер и довез до корабля. Там адмирал встретил нас со своей супругой.
Корабль был сказочно украшен, от огромных абажуров на море падали разноцветные блики. Мужчины были во фраках, а женщины в бальных платьях, декольте.
Очень часто мы ходили на балы – то к американцам, то к итальянцам, в их посольства. Я очень хорошо танцевала. Алеша очень любил, как я танцую.
Однажды мы с Мери зашли в шляпный магазин «Сократ», и Мери показала мне на прелестную шляпку сиреневого цвета. Я примерила ее – она была очаровательна. Но стоила очень дорого, 200 лир. И я не стала ее брать.
Оказалось, что об этом узнал Алеша. Он видел нас в магазине и, когда мы ушли, зашел. «Какая шляпа понравилась той даме?» Втайне от меня он съездил в тот магазин и купил шляпу. И вечером преподнес мне ее в подарок. Войдя в нашу комнату, я увидела большую коробку. Открыла ее, а там – та шляпка. Был сюрприз.
