Тенчой - Исповедь монаха. Пять путей к счастью
Тут глаза «мертвеца» неожиданно раскрылись, и леопард, быстрый, словно молния, стал рвать зубами и когтями беззащитные обезьяньи тела. От близости страшного зверя некоторых обезьян парализовал страх, они были неспособны бежать, что умножило добычу леопарда. Когда уцелевшие разбежались, коварный охотник сложил свою добычу в большую кучу. В ней было более десятка взрослых обезьян. Так леопард обеспечил себя и своих детенышей пропитанием на месяцы. Среди обезьян, которые стали добычей леопарда, оказалась мать Баи и Бандара.
Без мамы братьям пришлось несладко. Они не понимали, что же произошло и почему мама не нашла их после того, как все обезьяны, убежав от ужасного зверя, собрались в безопасном месте. Баи и Бандар уже лазили по деревьям, но им пока недоставало сил и опыта матери, чтобы прокормить себя. Жизнь их в корне переменилась.
Однажды голодные братья, сидя на дереве, увидели восхитительные вишни, лежавшие на земле. Баи, как старший, спустился вниз, чтобы их достать. Оказалось, что вишни лежат в большом стеклянном кувшине с узким горлышком. После нескольких неудачных попыток заполучить вишни Баи наконец догадался просунуть лапу в горлышко. Зажав вишни в кулаке, он хотел вытащить добычу, но не тут-то было. Его кулак оказался шире отверстия сосуда!
Разумеется, кувшин с вишнями оказался в лесу неспроста. Это была ловушка, устроенная ловцом обезьян. Старый охотник хорошо знал, как мыслят обезьяны. Он знал, добравшись до лакомства, обезьяна не сообразит, что ради спасения своей жизни нужно бросить его.
Услышав обезьяний визг, довольный охотник выскочил из своего укрытия. Испуганный Баи попытался спастись бегством, но его лапа, судорожно сжимавшая ягоды, по-прежнему была в кувшине. Кувшин был тяжелый, и хилый обезьяний детеныш потерял способность быстро передвигаться. Охотник без труда схватил Баи, а затем резко ударил его по локтю. От удара кулак Баи разжался, и он выпустил вишни. Бандару ничего не оставалось, как спуститься с дерева и добровольно сдаться в руки охотника. Оставшись без матери, он не видел смысла в жизни без брата.
Охотник был очень доволен. Из леса он отправился прямо на базар, где продал пленников бродячему циркачу за приличную сумму. Уличный циркач, повидавший многое на своем веку, был знаком с повадками как людей, так и обезьян. Ему нужен был помощник, но содержать он мог только одну обезьяну. Без злобы и без сожаления он, словно делая что-то повседневное и привычное, на глазах у маленького Бандара убил его брата. Циркач связал маленькие лапки Баи и одним ударом ножа отсек ему голову. Сердце Бандара готово было вырваться наружу от ужаса, весь воздух вокруг был пропитан запахом крови. Циркач оставил несчастного малыша с еще теплым трупом Баи. Бандар прижался к нему и всю ночь жалобно скулил. Смерть брата ужаснула Бандара, и он понял, что никогда в жизни не посмеет ослушаться своего нового хозяина.
С этой поры у Бандара началась тяжелая пора обучения. Его хозяин был талантливым артистом и строгим дрессировщиком. За считанные месяцы он научил Бандара многим цирковым трюкам. Теперь Бандар свободно ходил по канату с длинной палкой в руке, мог стрелять из самодельного пистолета и по-военному отдавать честь. На уличные представления Бандар ездил, сидя на багажнике велосипеда за спиной хозяина.
Со временем к ним присоединилась обезьянка-девочка по кличке Ларки. Она была очень замкнутой и нехотя выполняла приказы хозяина. Самый успешный номер Бандара был совместным номером с Ларки. Сначала Бандар садился на стул, надевал военную фуражку и маленький армейский ремень, на котором висела кобура с пистолетом. В этом наряде он красовался перед публикой, вызывая громкий смех: кто угодно мог узнать в обезьяньих ужимках гордого собой офицера. Затем хозяин восклицал: «Смотрите, смотрите, кто к нам пришел! Какая красавица!» – в этот момент на сцене появлялась Ларки и скромно садилась в сторонке. Бандар с важным видом подходил к ней и старался ее рассмотреть, а та ловко закрывала лицо своим сари. После долгих попыток привлечь внимание Ларки влюбленный Бандар начинал громко кричать, и только тогда Ларки проявляла ответные знаки внимания. Словно милые голубки, они садились после этого рядом и обнимались.
Затем наступал второй акт представления. Бандар ненадолго уходил со сцены, якобы уезжая из города. Когда он возвращался, то находил рядом с возлюбленной чужую фуражку. Бандар изображал бешеную ревность, рычал и метался по сцене. Наконец он выхватывал пистолет и выстрелом в упор убивал свою возлюбленную. Конечно, пистолет не был заряжен, раздавался лишь громкий хлопок. Но Ларки при этом падала ничком, и сколько циркач-хозяин ни дергал ее, она не двигалась.
Тут циркач начинал громко причитать, укоряя обезьяньего Отелло. Бандар же, понимая весь ужас своего преступления, в глубоком раскаянии закрывал мордочку руками. Хозяин спрашивал убитого горем Бандара: «Ну как, не сладко тебе одному?» Бандар в знак согласия грустно кивал. Тогда хозяин предлагал ему помолиться богу обезьян Хануману. Бандар прикладывал к губам молитвенно сложенные ладони, а затем, падая на землю, отбивал поклоны.
После замаливания грехов Ларки чудесным образом оживала. Начиналось всеобщее веселье. Затем хозяин спрашивал у Бандара: «Ну, теперь ты готов взять Ларки в жены?» Бандар, кивая, соглашался. «А деньги у тебя есть?» – спрашивал хозяин, на что Бандар отрицательно мотал головой и разводил руками. «Ну, тогда тебе ничего не остается, кроме как обратиться к своим друзьям за помощью», – после этих слов Бандар снимал фуражку и начинал обход зрителей. Всем нравился этот спектакль со счастливым концом, и зрители щедро сыпали мелочь в протянутую фуражку. Даже маленькие дети, восхищенные блестящим мундиром и оружием Бандара, старались хоть что-нибудь подать ему. Так проходили рабочие будни.
Шли месяцы, однажды хозяин Бандара заболел тропической лихорадкой и умер. Полицейские сдали обезьян в приют. И хотя там кормили и ухаживали за ними, Бандар, всю жизнь мечтавший о свободе, сбежал.
Он ликовал, и если бы умел петь, то спел бы свою самую любимую песню. Он несся сквозь заросли кустарников, переплывал холодные речки, стремительно перепрыгивал с одного дерева на другое. Если бы Бандар вырос на воле, то такая прогулка была бы для него простой забавой. Но в неволе мышцы его атрофировались и быстро уставали, так что приходилось часто отдыхать. Так как Бандар с детства учился опыту у человека, он был совершенно не приспособлен к жизни в свободных джунглях, и лишь спустя несколько голодных дней в нем проснулись древние инстинкты. Бандар собрал кислых на вкус муравьев на мокрую палочку и впервые в жизни сам добыл себе пропитание. Нюх его сильно обострился, и Бандар уже отличал съедобные зеленые побеги от ужасных на вкус, а то и вовсе несъедобных.
Наконец заветная мечта всей короткой жизни Бандара исполнилась: он встретился со своими сородичами. Но вопреки всем ожиданиям Бандара дикие обезьяны не приняли его. Слишком от него пахло человеческим жильем.
Тогда обезьянке пришлось жить вблизи деревень, чтобы добывать еду, но людей Бандар обходил стороной. Слишком уж жестокими и хитрыми они ему казались. Даже когда попадались тучные американки со сладкой улыбкой на губах, Бандар осторожно брал у них бананы и бежал прочь.
Так, в постоянных скитаниях, прошел год, и Бандар, сидя в надежном укрытии, все чаще вспоминал свою мать, которую загрыз леопард, и своего горячо любимого брата, которому отрубил голову бывший хозяин. В отличие от людей Бандар не умел ненавидеть и таить злобу, просто в душе у него была тоска и подорванное доверие к окружающему миру. Он пытался понять устройство этого мира и своим обезьяним умом сделал вывод, что он жесток.
И вот как-то я со своей обезьянкой на плече встретил Бандара на берегу лесного ручья. Она напомнила Бандару старшего брата. Бандар инстинктивно попытался защитить ее от человека – сделать то, что когда-то, по молодости лет или из-за собственной трусости, он не совершил. В мою голову полетели палки и комочки земли. Но я и не подумал защищаться от нападения и лишь тепло и с еле заметной грустью улыбнулся Бандару. Обезьянка, так похожая на его погибшего братишку, к великому удивлению Бандара бросилась защищать меня. Это было совсем непонятно Бандару. Видя в моих глазах только тепло и нежность и то, как другая обезьянка прижимается к моему телу, Бандар почувствовал дикую тоску по своей рано погибшей матери.
Бандар взял предложенную ему засохшую кукурузную лепешку из моих рук, и, возможно, это стало переломным моментом в его доселе несчастной жизни. Вместе с другой обезьянкой Бандар последовал за нами, и мы пришли в монастырь, который был расположен возле лесной речушки. Сначала Бандар шипел и резко отскакивал от монахов, когда те пытались накормить его, но со временем понял, что ничего страшного не происходит и не может произойти. Да и другая обезьянка часто играла с монахами, весело визжа и давая почесать свое брюшко.
