Александр Роднянский - Выходит продюсер
Борьба за правду в деталях принимает порой и комические формы. Режиссер «300 спартанцев» был вынужден бесконечно напоминать, что его фильм — экранизация комикса, никаким образом не претендующая на воспроизведение реальных событий. Казалось бы: в фильме со спартанцами на стороне персов сражаются чудовища и великаны, из чего закономерно следует, что авторы имели дело с художественной, а не исторической реальностью. Но официальный Тегеран назвал «300 спартанцев» антииранской пропагандой, а историки обвинили его в искажении исторической действительности, имея в виду, что царь Ксеркс не обладал свойством увеличиваться в размерах, а чудовища не принимали участие в битве при Фермопилах.
Подобные фильмы, говорят пуристы, размывают грань между реальностью и вымыслом и тем самым наносят вред просвещению молодежи. В 2004 году в Великобритании провели опрос среди молодых людей на знание истории. Оказалось, что 40 % опрошенных считает сказочными персонажами Бенджамина Дизраэли, основателя партии тори и премьер-министра Великобритании, а 38 % — Чингисхана. При этом те же респонденты верят в то, что король Артур, Робин Гуд, Конан-варвар и Зена, королева воинов, — реальные исторические лица.
Достоверность же — это полное соответствие, требующее сверки географических маршрутов, внешнего сходства актеров и прототипов героев, учета продолжительности светового дня в тех самых широтах и в то самое время года. Ведь если герои просыпаются, скажем, на рассвете, то на часах в кадре должно быть 6:00?
А вот для правдоподобия, которое, на мой взгляд, синоним зрительского доверия, требуются вызывающие доверие детали: какие напитки пили тогда, какие сигареты курили, какими картами играли, какую музыку слышали. В этом смысле про американское кино можно написать диссертацию «Детали в жизни героя», потому что кинематограф тамошний насыщен правдивыми подробностями.
Пусть в фильме о Второй мировой действуют хоть инопланетяне, но благодаря точным деталям и подобный запредельный сюжет может выглядеть художественно достоверно.
Хотя было понятно, что в англоязычных странах по понятным идеологическим соображениям «9 рота» выйти не сможет, мы все же думали о его международной судьбе. Тем более что в фильм просто влюбился Тиль Швайгер, немецкая звезда мирового масштаба, начавший снимать кино на английском языке. Он предложил сделать международную версию. Бондарчук отнесся к идее без энтузиазма, но процесс был запущен: мы отправили материал известному монтажеру Алексу Бергеру, работавшему в Голливуде и смонтировавшему «Чужого против хищника»… Побывавший на монтаже «9 роты»-international Федор вернулся в Москву в состоянии, близком к невменяемому. Он был настолько расстроен, что при попытках комментировать результат работы Алекса у него как-то кончалась цензурная лексика.
Несколько позже и мы, все остальные участники проекта «9 рота», испытали сходные чувства. Немецкая версия длилась полтора часа (хронометраж оригинала — 2 часа и 7 минут). Из пяти героев фигурировал только один — персонаж Алексея Чадова, потому что, считали коллеги, от пяти героев у зрителя глаза разбегутся. Была осуществлена попытка сделать цельный жанр — настоящий экшн, использовав масштаб снятых боевых сцен. Получился фильм «категории Б» с несколькими удачными монтажными склейками. Мы отказались от сотрудничества, сказав, что сделаем фильм, выпустим его в прокат, а дальше они сами решат: либо взять в оригинальном виде, либо нет.
О потенциале международного проката фильма мы говорили с Федором еще по ходу съемок. Я видел два варианта развития событий. Первый: фильм станет фаворитом критики, попадет на крупный международный фестиваль, в Берлин с высокой вероятностью, и будет ограниченно прокатываться за пределами бывшего СССР. И второй вариант: он станет народным дома, его полюбит большая аудитория. Для первого варианта нужно было лишь добавить один эпизод: про то, как эти чудесные, милые, всем симпатичные мальчики убивают мирных афганских жителей, и детей в том числе. Такой эпизод не грешил бы против исторической истины: в Афганистане погибли 15 000 советских солдат и, по разным оценкам, от 600 000 до 875 000 мирных граждан. Об этих жертвах у нас не принято говорить, и высказывание на эту тему российского режиссера, несомненно, привлекло бы к нему внимание зарубежной публики.
В этом случае ни о каком успехе на родине говорить было бы нельзя. Да, в США возможно снимать фильмы, в которых со всей прямотой показаны зверства американской армии в отношении мирного населения, дебатировать проблему нравственности-безнравственности стрелявших, кто видел, что стреляют, но не остановил, кто отдал команду… Вспомните «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы или «Правила боя» Уильяма Фридкина…
У нас же иное отношение к собственной истории. По большему счету, она в отечественном массовом сознании покойник, о ней либо хорошо, либо ничего.
Второй же вариант, который в результате и был выбран, чрезвычайно ограничивал для фильма международный прокат. Зарубежный зритель ожидал бы ответов на очевидные вопросы. Как мы оказались в Афганистане и с какой целью? Что происходило с жителями этой страны? Кто с нами сражался и каковы были их идеалы? Так мы проиграли или выиграли эту войну? Если мы ее проиграли, то кто в этом виноват? И, главное, какой ценой?
В американском кино есть фильм, идеологически очень близкий к «9 роте», — «Мы были солдатами» Рэнделла Уоллеса, вышедший на экраны в 2002 году. Он основан на одноименной книге-бестселлере генерала-лейтенанта Гарольда Мура и журналиста Джозефа Гэллоуэя и посвящен одному из самых тяжелых сражений войны во Вьетнаме — битве в долине Йа-Дранг. С 14 по 18 ноября 1965 года два батальона американских солдат держали круговую оборону против северовьетнамской армии, превосходящей их численно в семь раз. США потеряли в битве 234 человека убитыми и 245 ранеными, потери вьетнамцев оценивались от 1500 до 2500 человек. Мур командовал первым батальоном, попавшим в окружение, а Гэллоуэй был прикомандирован к батальону как журналист. Режиссер и автор сценария Уоллес объяснял свое желание экранизировать книгу словами одного из авторов, генерала Мура. Он как-то рубанул в сердцах: «Ни один чертов голливудский фильм не рассказал правду о вьетнамской войне!»
Фильм Уоллеса действительно отличается от большинства картин о вьетнамской войне. Он не милитаристский, в нем не повышен градус патриотизма, но он и не абсолютно достоверный. У «Мы были солдатами» есть эпиграф: «…Многих ждали семьи, для других же единственной семьей были товарищи, умиравшие рядом с ними. Когда они вернулись домой, их не встречали с оркестром, флагами и почетным караулом. Они пошли на войну, потому что им приказала их страна, но сражались они не за флаги и страну. Они сражались друг за друга».
Принципиально новым в фильме стало отражение не только американской, но и вьетнамской трагедии. «Сценарист/режиссер воздает почести — щедро и аполитично — не только погибшим и еще живущим американским ветеранам битвы в Йа-Дранг, но и их вьетнамским противникам. Редко встретишь такое уважение к другой реальности войны», — писал рецензент Entertainment Weekly. И действительно, в фильме вьетконговцы не предстают кровожадными монстрами, мешающими бравым американским солдатам нести в их джунгли доброе и вечное. Генерала северовьетнамской армии Нгуен Ха Ана, командовавшего в долине Йа-Дранг, сыграл Дон Дуонг, один из самых известных и любимых во Вьетнаме актеров. Для него-то эта роль и стала началом драмы.
После вьетнамской премьеры фильма в главной газете страны появилась статья, в которой Дон Дуонг обвинялся в предательстве национальных интересов, практически в государственной измене. Актера стали ежедневно вызывать на допросы, требовали, чтобы он подписал признательные показания и объявил себя предателем. В адрес Дуонга и членов его семьи стали поступать прямые угрозы: ему прозрачно намекали, что, если он не подпишет показания, ему и уголовное дело можно «пришить». После того как на допросы стали вызывать детей актера, он решил навсегда уехать из Вьетнама, причем до момента, когда актер сел в самолет, вопрос о том, выпустят ли его из страны, оставался открытым.
За Дуонга хлопотал соавтор книги Джо Гэллоуэй. Когда Гэллоуэй узнал, что против актера началась кампания общественной травли, он позвонил начальнику канцелярии госсекретаря США Колина Пауэлла и мобилизовал на защиту Дуонга всю мощь американской дипломатии. Вопросы с вьетнамским правительством решал посол США во Вьетнаме. Утром того дня, когда Дуонг должен был вместе с семьей вылетать в США, в центральной газете Вьетнама появилась еще одна статья: актер вновь обвинялся в предательстве, и от властей требовалось принять против актера самые жесткие меры. Дуонга остановили у трапа самолета, но после вмешательства американского консула все-таки разрешили покинуть страну.
