Александр Нильский - Закулисная хроника. 1856 — 1894
Это произошло потому, что маститый ветеран за это время успел до того состариться и одряхлеть, что тяжело и больно было видеть этого талантливейшего артиста, едва говорившего и слышавшего на сцене, когда он вышел Городничим во 2-м акте «Ревизора».
Кроме этого, распорядители бенефиса назначили такую несоразмерно высокую плату за места в театре, что сбор не превысил 2.337 рублей, и зал был на половину пустой.
Сосницкий, несмотря на преклонные лета и очевидное разрушение своего здоровья, не допускал мысли о скорой кончине. В доказательство можно припомнить его ответ государю Александру Николаевичу, когда император, пожелав осчастливить старика, удостоил пожаловать к нему в уборную и, протянув руку, милостиво проговорил: «Поздравляю тебя и сердечно желаю дожить до семидесятилетнего юбилея!».
На это Сосницкий, заплакав и низко кланяясь, ответил: «Бог даст веку, доживем, ваше императорское величество, никто как Бог!». После этого юбилея он прожил недолго, не переставая изредка появляться на сцене, при чем едва слышал и говорил. Последняя роль его была в пьесе Минаева «Либерал», он играл в ней едва движущегося старика.
Скончавшись единственно от своей старости, И. И. Сосницкий оставил по себе незабвенную память в летописи русского театра, как великий художник, талантливейший актер и редкий, примерный учитель артистов, в сердцах же всех знавших его лично он навсегда останется добрейшим и душевным человеком. 18-го февраля нынешнего года минуло ровно сто лет со дня рождения этого знаменитого художника-актера. В этот знаменательный день мне припомнились стихи Рафаила Михаиловича Зотова, которые последний прислал Сосницкому, в день его рождения в 1851 году; не могу не включить их сюда для тех, кому эти стихи незнакомы:
В этот день родился ты,
Добрый друг, артист наш славный.
И достиг до высоты
Образцовой и прекрасной.
С малолетства знаменит
Ветеран полустолетний,
Славой юною блесиит
На тебе венок бессмертный.
Ты полвека славен был…
Ты, любимец Аполлона,
Образцом другим служил,
Взыскан милостями трона.
Русской публики кумир,
Вкуса тонкий наставитель,
Твой наставник — Божий мир,
Ты же многих был учитель.
Так красуйся, процветай
Долго славным дарованьем!
Научай и восхищай
Артистическим призваньем!
В честь таланта и добра,
Круг друзей твоих исправный
В честь тебе, артист наш славный,
Дружно возгласит ура!!!.
XVI
В. В. Измайлов. — Отношения к нему Сосницкого. — Ученики драматического искусства. — Начало моего знакомства с Измайловым. — Отъезд на гастроли. — Отставка Измаилова. — Его пагубная страсть.
В числе гостей, часто посещавших Сосницкого, был наш помощник режиссера Василий Васильевич Измайлов, года два тому назад умерший в бедности, которая была следствием его невоздержной жизни.
Измайлов слыл за главного любимца Ивана Ивановича. Он сумел так расположить к себе старика, что тот серьезно верил в его преподавательские способности и посылал к нему обучаться драматическому искусству всех, являвшихся за этим к нему самому.
— Ступайте-ка, мой друг, — так говорил Сосницкий каждому просителю, — в Коломну, к одному молодому человеку. Вот его адрес. Он очень сведущ по этой части. Вы скажите, что я вас прислал, и он станет хорошо с вами заниматься, а главное за свои уроки он возьмет очень недорого. Меня же, старика, уж вы извините, я слишком занят по службе.
Конечно, после такой аттестации, любитель драматического искусства отправлялся к Измайлову, который устраивал ему официальный прием и после легкой проэкзаменовки, с видом глубокомысленного профессора, говорил:
— Извольте, я готов вас учить, но предупреждаю, что беру за урок никак не меньше двух рублей, и при непременном условии, чтобы эти уроки были как можно чаще. Иначе я не берусь отвечать за ваши успехи.
Некоторые мученики страсти, конечно, этому повиновались.
Измайлов был величайшим комиком в жизни, причем был не лишен наблюдательности и остроумия. Все эти качества впервые открыл в нем я. Таким образом, честь возведения его «до степеней известных» принадлежит мне, популяризировавшему его в артистическом кружке и перезнакомившему его со всеми закулисными деятелями, раньше его службы при Александринском театре. Через меня он сошелся и с Сосницким.
Мое знакомство с Василием Васильевичем началось со времени моего пребывания в театральном училище, когда я проживал в отдельной комнате с покойным певцом русской оперы Васильевым 2-м. Наша комната выходила в коридор, который вел в церковь.
По воскресеньям, во время обедни, у нас обыкновенно бывало немало гостей, заходивших из церкви покурить и «поболтать». Конечно, в большинстве это была молодежь.
Как-то в один из таких праздничных визитов один из товарищей привел к нам Измайлова, в то время еще очень молодого человека, отличавшегося, как про него говорили, «нескладной физиономией», Его и без того некрасивое лицо портил громадный нос, который им беспрестанно начинялся нюхательным табаком. Эту привычку он усвоил с ранней юности. На голове Измайлова торчали вихрами густые, жесткие, рыжеватые волосы; маленькими, всегда снующими из стороны в сторону, глазами он никогда не смотрел прямо на собеседника, а длинными, красными и всегда холодными руками, не гармонировавшими с его небольшим ростом, Василий Васильевич возбуждал неприятное ощущение у всякого, отвечавшего ему рукопожатием.
Однако, своей физиономией Измайлов был очень занят и находил ее достаточно привлекательной. Стесняясь самовосхищением в настоящем, Василий Васильевич любил рассказывать, как в детстве все называли его красавцем.
— Мои волосы всегда завивали длинными локонами, — говаривал он, — и когда, бывало, в сопровождении няньки я гулял по улицам, то ни одна женщина не могла пройти мимо меня без восторженного замечания: «Ах, какой ангельчик!».
Измайлов отличался оригинальным складом ума и уменьем подлаживаться к людям, от которых можно было извлечь какую-либо пользу. С такою способностью, казалось, он мог бы сделать себе прекрасную карьеру, между тем обстоятельства сложились так, что он чуть ли не спился. Василий Васильевич мог очаровать каждого своим остроумным разговором, своими ловкими манерами.
При первом же его визите, я с ним сошелся, и затем мы виделись довольно часто. Он нравился мне, и я, по силе возможности, ему протежировал. Мои старания не пропали даром, и в конце-концов он добился желанных результатов.
