Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
Орлик весь в солнечных пятнах. Он, не в пример Тяпе и Варьке, застенчив и робок. Взрослых он избегает, собак боится, а к маленькой Лене, хотя и робко, но все же подходит.
Скоро мы увидим новые фильмы с лесными героями.
Фото автора. 30 сентября 1962 г.«Звездные братья»
Репортаж из кинозала
Этот фильм о том, как двое встретились в космосе, о том, как Земля готовила к старту двух коммунистов, о самом старте, о четырех звездных сутках, о том, как мы ждали и как встречали звездных разведчиков в Казахстане, на Волге, на Внуковском аэродроме и у Кремлевской стены.
Как на всех премьерах, были цветы и хорошие речи. Три космонавта, как и положено героям фильма, кланялись зрителям. Сейчас они вместе со всеми в зале. Вот Попович нагнулся, что-то говорит Николаеву. Улыбаются. Кому-то помахали рукой. Ожидают, когда зажжется экран. Все-таки любопытно со стороны поглядеть на себя: каков я был там, над Землей, как шел к старту?
Я видел, как этот фильм снимался. Сейчас операторы сидят в зале в темных, торжественных пиджаках. Я видел их, запыленных, небритых, смертельно усталых, с красными от бессонницы глазами. В районе приземления режиссеры, операторы и газетчики жили единым табором. Ели на ходу, спали, положив рядом сумку с кинокамерой. С самолета – на вертолет, на машину, бегом. Минута промедления – упущены бесценные кадры. Но люди не медлили.
Перед началом сеанса Андриян Николаев сказал:
– Только что опустился, только снял скафандр. Гляжу. С неба на парашюте опустился – кто бы вы думали? – человек с кинокамерой. Умоляет надеть скафандр. Я тогда не послушался. А теперь жалею. Ведь это для вас всех, сидящих в зале, старался боевой оператор…
Да, это была настоящая боевая работа. И не только на старте и приземлении. Объектив кинокамеры проследил для нас весь сложный путь в космос. И теперь мы еще раз всей страной, всем миром переживем у экранов тревожные и счастливые четверо суток августа.
В детстве после нового фильма хотелось кадр за кадром кому-нибудь все рассказать. Каждый фильм открывал мир для подростка. После фильма о космонавтах снова видишь себя подростком. Каждый кадр – открытие незнакомого мира. Фильм открывает двери лабораторий, институтов, фильм приводит на космодром, в дом космонавта и на берег реки, где рос космонавт. Фильм крупным планом показывает передний край науки. Мы видим удивительные, как рисунки к фантастическим книгам, рефлекторы и антенны, огромные залы с приборами, остроумные установки в космическом центре, где космонавты проходят к старту по длинной и крутой лестнице испытаний. Чертежная доска и гимнастика, лыжи и сурдокамера, прыжки с парашютом, хоккей и полки с книгами, термокамера, катапульта, центрифуга. Об этом мире мы кое-что уже знаем. Мы уже видели «лестницу» Гагарина и Титова. Для нового фильма кинокамера искала новые точки, новые ракурсы, открывала новые институты и центры связи, центры наблюдений за космосом.
Дольше, чем в предыдущих фильмах, объектив задержался на сурдокамере. Наверное, с каждым новым полетом дольше всего космонавта будут проверять именно в этой камере. Это испытание одиночеством и тишиной. Полная тишина. Ни стука часов, ни верещанья сверчка, ни голосов, ни шагов. Весь большой мир остался за толстой стеною. Только стук сердца. И день, и два, и неделя, и больше недели. А потом вдруг сразу шум, свет! Мелькают огни: зеленые, красные, желтые, визжат сирены. Сидящие в зале вздрагивают. А он, будущий командир звездолета, спокоен. Он листает журнал в сурдокамере. И врачи, и бесстрастная лента бумаги с километрами записей биотоков ставят оценку: годен.
По всем пунктам программы надо получить такую оценку.
* * *Все выше и выше по лестнице испытаний ведет нас кинокамера. Одной из самых больших проблем долгого группового полета была невесомость. Характер у невесомости не из легких. Но куда денешься? Надо искать с нею общий язык. Это значит опять тренировки, упорные, тщательно продуманные медиками. Качели, специальная физкультура, вибростенд, ротор. Мы видим ротор. Махина из кованого металла. Пуск, и махина начинает вращаться в трех плоскостях. Это самое изощренное, какое только можно придумать, вращение. Медики довольны: космонавты даже в роторе чувствуют себя хорошо. Космонавты готовы встретиться с невесомостью. А вот она, невесомость. Ее, оказывается, можно поселить в кабине реактивного самолета. Особый летный режим, и зажигается надпись: «Невесомость». Космонавт плавает по кабине, плавают в воздухе прозрачные водяные шары, листы бумаги.
Готовы люди. Готов к старту огромный мир науки, готовы приборы и снаряжение. Все продумано до мелочей, каждый прибор многократно испытан, проверен. Все должно быть надежно: двигатели с миллионами лошадиных сил и костюм космонавта.
Простая, казалось бы, вещь – костюм. Однако посмотрите, какие сложные требования предъявляет космос к одежде. Случись в корабле авария, и костюм обязан превратиться во вторую кабину. Автоматически в костюме создается «земное» давление, включается кислород. Костюм, как городская квартира: свежий воздух, отопление, свет, радио, канализация. А если так сложен костюм, надо его еще и еще раз проверить. Тут мы знакомимся с людьми новой благородной профессии. Мы видим невысоких, таких же как космонавты, парней – испытателей. Это они на Земле «знакомились с космосом». Они первыми заходили в сурдокамеры, в термо-, баро– и прочие камеры. С большим уважением говорят космонавты об этих безвестных парнях, познавших космос в лабораториях. Испытатель надевает костюм, идет в газовую камеру, в камеру холода, ныряет в бассейн. Все в порядке. Доспехи не пропускают ни капли воды, ни молекулы газа. Все в порядке – докладывают ученые, инженеры, испытатели, радисты. Все готово к новому старту.
И космонавты готовы. Прощание с Москвой. Мы видим, как Попович идет с дочкою в зоопарк, видим, как Николаев покупает рыболовные снасти. Он уверен: после полета снасти понадобятся.
Последняя готовность. Таинственный, загадочный космодром. Наука в белых халатах склонилась над глобусом, над огромными «сундуками» электронной памяти. Земля еще не знает, что будет завтра, но уже направлены в небо чуткие уши локаторов, звенят на ветру антенны.
И вот старт. Эти кадры можно смотреть без конца. Оранжевый костюм и неуклюжая походка космонавта в высоких ботинках. Люди на космодроме, занятые обычной для них работой. Улыбки, объятия. Прощально поднятые руки Николаева перед уходом в кабину. Минутная готовность. Рев, дым. Пригнутая, намочаленная огненной бурей трава, оранжевый след, и через минуту тающая в голубом небе звезда. И голос: «Все хорошо»…
