Екатерина Мишаненкова - Харламов. Легенда хоккея
«Он был мужественный человек, – рассказывает Борис Павлович Кулагин. – Приведу один лишь пример. В серии встреч 1972 года сборных СССР и Канады Бобби Кларк опекал Харламова, не брезгуя ничем. В шестом матче – а он проходил на льду Лужников в Москве – Кларк нанес Харламову такой удар по ногам, что Валерий был не в состоянии больше выступать.
Многие, даже известные хоккеисты, получив и более легкую травму, отдают себя в руки эскулапов, и о выходе на лед не помышляют. И все это – на вполне законных основаниях. Но, зная характер Харламова, перед последней, восьмой, игрой серии я обратился к нему с не совсем обычной просьбой. Я попросил Валерия все же выйти на площадку.
«Канадцы, – сказал я ему, – опасаются тебя больше всех. Поэтому мы бы хотели, чтобы ты вышел на эту решающую игру. Сыграй вполсилы – и все будет нормально. Катайся осторожненько, на столкновения не иди… Сегодня нужно твое имя».
Анатолий Тарасов, заслуженный тренер СССР
В его судьбе был очень тяжелый момент, когда они вместе с женой попали в автомобильную аварию – ударились о столб и были выброшены через открывшиеся дверцы на обочину. Валерий стал заметно прихрамывать. Тогда-то у нас с ним произошел очень важный для обоих разговор. Я спросил, какие у него планы. Он ответил просто и убежденно: «Буду играть». Позже, приходя на тренировки, я видел, с каким чудовищным упорством он возвращал себя в хоккей, как жесток был к самому себе, как дорожил каждой минутой… И он вышел на лед. Он катался, хромая, ему все было трудно, нога болела, но по выражению лица нельзя было догадаться, как ему тяжело: веселая улыбка и прищуренные глаза – все как обычно. Мы радовались: на лед вернулся тот же Харламов.
Тот же, да не тот. Когда он стал участвовать в игровых упражнениях, восстановил навык передач и бросков, начал кататься с привычной скоростью, я заметил, что у него как-то не идет его знаменитая обводка. И не то, чтобы утерян навык или забыты финты, нет, он робко, словно не веря в себя, лишь изредка пытается обвести соперника. Похож он был на мальчишку, который стесняется при своих сверстниках сделать то, что у него может не получиться.
Несколько дней я ломал голову над этой проблемой. Играть он, конечно, будет, и вполне прилично, но увидит ли хоккей прежнего Харламова? И снова у нас с ним произошел прямой мужской разговор. Валерий и сам признал, что не клеится у него обводка и что нужно дополнительное время для полного восстановления навыка. А мне казалось, что дело не в технике, не в координации движений – выполняет же он идеально точно другие приемы. Причина в ином – утрачена психологическая уверенность в себе, в своей способности переиграть соперника.
И я посоветовал ему включить в дневной цикл, а он состоял у команды из двух-трех тренировок, дополнительную тренировку. Я предложил ему играть одному против пяти – шести 10–15-летних мальчишек.
Ребятам мы не сказали, что Харламов еще не совсем здоров, иначе тренировке не хватило бы серьезности, она превратилась бы в поддавки. Мальчишкам так хотелось обвести самого Харламова, отнять у него шайбу! В единоборстве они были цепки и отчаянны. Словом, приходилось ему очень туго, особенно когда надо было догонять этих юрких и живых, как ртуть, пацанов. Временами мне казалось, что эксперимент себя не оправдывает, потому что никто не сможет выдержать такое напряжение, такую дьявольскую нагрузку. Но Валерий понимал, до какой степени ему это важно, и тренировался самоотверженно. Мастерство, а главное – психологическая устойчивость, вера в себя крепли день ото дня.
Леонид Трахтенберг, спортивный обозреватель газеты «Московский комсомолец»
…В ожесточившемся теперь до предела сражении на льду изменились и вкусы публики. Но Харламов был и остается игроком на любой вкус. Даже самому неискушенному в тонкостях хоккея зрителю Харламов своей игрой как бы рассказывал о себе самом, а не об умении играть в хоккей. И у незнакомых с ним лично людей, а таких, разумеется, большинство, ощущение, что и в обыкновенной жизненной суете он точно такой же, как на площадке.
Выходит: игра Харламова, ко всему прочему, дарила каждому зрителю эффект личного знакомства.
Те же, кто и вправду хорошо был знаком с Валерием, охотно подтвердят: да, при всей сложности характера Харламов был именно такой, каким представляют его себе миллионы.
Большой игрок всегда естествен на поле – на то он и большой игрок. Но в быту человек теряет эту естественность, зачастую безнадежно, тратит силы души и характера на изображение чего-то ему несвойственного.
Харламову всегда легко было быть самим собой, в любой обстановке и в любом окружении соответствовать самому себе, своим взглядам на мир, на людей, на себя.
Но тринадцать сезонов в хоккее – все-таки дистанция во времени. И уже кому-то из молодых, новых болельщиков представляется: Харламов был всегда. Неповторимость его воспринимается как должное.
Имя – большое дело в спорте. Но нигде, наверное, оно так жестоко не работает против того, кто его носит. Он вынужден в каждом соревновании это имя оправдывать и подтверждать. Подтверждать на виду у всех.
В какое время легче было Харламову: когда он считался неперспективным или когда числился среди лучших «всех времен»? Да одинаково трудно, надо полагать. В зените славы даже труднее.
Перед матчем на приз «Известий» 1978 года с командой Чехословакии, направляясь в форме на лед, Валерий увидел своего партнера по юношеской команде ЦСКА, ведущего игрока тройки, Владимира Богомолова, в ту пору тренера юношеской сборной страны, и сказал ему:
«Хорошо тебе, Володя. Все у тебя уже ясно. А мне вот еще…» Харламов показал клюшкой на лед.
Но в 1980 году в олимпийском Лейк-Плэсиде удача отвернулась от них, и знаменитая тройка почти все игры провела «всухую». Советская сборная выиграла «серебро», но в те времена это и для них, и для болельщиков было все равно что поражение. Они слишком привыкли всегда быть первыми.
Вероятно, эта серебряная медаль сыграла роковую роль в жизни Харламова, запустив цепочку событий, приведших его к гибели. Еще в 1977 году, когда в составе ЦСКА он стал семикратным чемпионом СССР, клуб и сборную возглавил новый тренер – Виктор Тихонов. Талантливый, знаменитый и, конечно, с собственными взглядами на то, какой должна быть команда. Он сделал свои выводы из поражения на Олимпиаде и взял курс на обновление сборной. Его решения не поколебало даже то, что в следующем году советские хоккеисты взяли реванш, вновь став чемпионами мира.
