Н. Щербинин - Подвиг пермских чекистов
— Добош! Иосиф Альбертович!
Добош оглянулся. Его нагоняли двое в тарантасе.
Одного — высокого, сутуловатого, покатом широких плеч напоминавшего портового грузчика, Добош узнал сразу — Корякин, старший уполномоченный экономического отдела. Вместе участвовали в операции года три назад.
— Ну и опаздывают же поезда! — сердито сказал Корякин, пожимая руку Добошу. Потом представил спутника: — Помуполномоченного Игнатьев. Проводит вас. А я еду в Пашию, Иосиф Альбертович, поговорим после.
По дороге в окружной отдел Игнатьев рассказал Добошу об аварии на Пашийском металлургическом заводе: «То ли головотяпство, то ли вредительство. Да Корякин разберется!»
Игнатьев — белокурый, голубоглазый, с доброжелательным и одновременно чуть лукавым взглядом, спешил поскорее сориентировать своего будущего начальника.
В курс дела Добоша ввели еще в Свердловске, правда, в общих чертах. Игнатьев рассказывал о важных частностях. Добош старался слушать внимательно, но это удавалось плохо: приступ язвы навалился неожиданно, как всегда. Видя нахмуренное лицо начальника, Игнатьев обиженно умолк. Поняв причину его молчания, Иосиф Альбертович спросил, через силу разжав стиснутые зубы:
— Давно в органах?
— Третий год. Помогаю куратору Мотовилихи уполномоченному Ковде. Он сейчас в отпуске.
Тарантас катился к центру города. Мимо проплывали деревянные дома. Добош заметил, что сирень в палисадниках набухла и зеленые почки готовы распеленаться со дня на день.
До Пермского окружного отдела ОГПУ доехали быстро. Располагался он в двухэтажном кирпичном здании на Пермской улице. Показывая на длинный пристрой в глубине двора, Игнатьев хозяйски пояснил: «Там у нас буфет, можно подхарчиться. И там же, в подвале, тир. Стреляем каждое утро...»
Начальник Пермского окротдела Покровский встретил Добоша приветливо, познакомил со своим заместителем, потом представил Иосифа Альбертовича работникам отдела по борьбе с экономической контрреволюцией: «Ваш новый начальник, опытный чекист. В войсках ЧК — с девятнадцатого года, непосредственно в органах — с двадцать первого. Прошу, как говорится, любить и жаловать!»
Вернувшись в кабинет, Покровский ознакомил Добоша с оперативной обстановкой в Перми и Мотовилихе. Заканчивая разговор, Покровский посоветовал обратить особое внимание на главу акционерного общества «Форест» Расповцева:
— Несколько лет назад он в качестве единоличного подрядчика построил на Пермском пушечном заводе кузнечно-прессовый цех. Сорвал куш в двести тысяч. Документально все сходится, претензий к подрядчику не предъявишь. Сейчас в Мотовилихе намечено строительство крупного цеха — целой мартеновской фабрики! — и возведение полутора десятков трехэтажных домов рабочего поселка. Расповцев прикатил на торги. Надеюсь, представитель Машинотреста по рекомендации партийных органов сделает все, чтобы подряд не уплыл в частные руки. Но вам, как говорится, надо быть начеку...
Так буднично начался первый день работы Добоша в Перми. И в тот же день Игнатьев помог ему определиться с жильем. Как многие сотрудники окротдела, он раньше снимал комнату в частном доме, но совсем недавно женился и переехал в дом родителей жены.
— Хозяйка у меня была суровая, — рассказывал он Добошу, пока они шли по Пермской улице к Разгуляю. — Мужа и детей зарубил пьяный колчаковец.
Дом вдовы стоял у Егошихинского лога. Надворные постройки покосились, и казалось, только вековая береза на краю обрыва не дает им скатиться в лог.
— Вот, Марья Васильевна, привел вам нового жильца, моего начальника, — сказал Игнатьев вышедшей на стук хозяйке. — Мои апартаменты еще никто не занял?
— Свободны, Валентин, свободны. Кто на них позарится?
Сговорились о плате. Хозяйка за деньгой не гналась. Понравилась Добошу и комната в два окна, светлая, прибранная. Словом, квартирный вопрос был решен.
Зато ознакомление с работой подчиненного ему отдела шло медленней, чем хотелось бы Добошу. Он даже не всех сотрудников знал в лицо: многие выехали для работы на местах. Добош навалился на бумаги.
Законченных следственных дел оказалось немало. Но чем глубже вникал в них Иосиф Альбертович, тем сильнее становилось убеждение, что пока в поле зрения отдела попадались исполнители, «мелкая рыбешка». Крепло ощущение, что направляет их одна — опытная и незримая — рука.
Вот и Корякин, вернувшийся из Пашии, не может с уверенностью ответить, почему произошла авария на заводе, и как раз на участке, производящем из доменных шлаков дефицитный расширяющийся цемент? Республика строится. Разве это по вкусу ее недругам, явным и тайным? А тайный враг опаснее явного: бьет неожиданно, в спину.
Первой неожиданностью стало сообщение о состоявшихся на пушечном заводе торгах. Машинотрест не выдержал конкуренции, подряд по мартену перехватил Расповцев.
Не скрывая досады, Иосиф Альбертович вызвал Игнатьева:
— Соберите все сведения, имеющие отношение к «Форесту», к членам его правления и председателю; постарайтесь, не привлекая внимания, выяснить подробности по торгам.
Вскоре материалы по «Форесту» легли на стол Добоша.
Иосиф Альбертович очень бы удивился, если бы мог в тот момент слышать разговор в завешанном чертежами кабинете заводоуправления. Ответственный работник вполголоса предупреждал Расповцева:
— Будьте поаккуратнее, Ефим Васильевич. После торгов товарищи из ГПУ проявляют к вам излишний интерес.
— Нотариально договор заверен, формальности на торгах соблюдены. Но за предупреждение, Генрих Исаакович, спасибо!
2«Публичные торги, назначенные директором завода, начались седьмого мая в десять часов пятьдесят минут и закончились в четырнадцать часов пятнадцать минут...»
Прочитав первую фразу, Добош невольно усмехнулся скрупулезности игнатьевского расследования. Впрочем, сотрудник прав, указав точное время: слишком быстро прошли такие серьезные торги. Слишком быстро!
«Торгующихся двое: фирма «Форест» и Уральское отделение Госстроя конторы Машинотрест. «Форест» за выполнение работ первой группы — рытье котлована, бетонирование фундамента — запросил аккордно двести пятнадцать тысяч рублей. Работы по металлоконструкциям при материалах завода фирма согласилась производить по ценам с пуда: 4 рубля 49 копеек за основной остов корпуса; рамы, жалюзи, ворота, фонари — по восемь рублей». Далее следовал длинный список расценок по всем операциям. А рядышком — столбик сравнительных цифр, предложенных Машинотрестом.
«Что же получается? — подумал Добош. — Представитель Госстроя Солдин от работ первой группы отказался. Прочие операции оценил дороже, чем «Форест», — буквально с копеечной разницей. И его предложения вполне обоснованно отвергли. Тем более, что от снижения цен Солдин отказался наотрез. А Расповцев пошел на уступки, сбросил двадцать пять тысяч. Откуда у него такая уверенность в поддержке акционеров, если он взялся за убыточный подряд? Откуда средства у фирмы? И, главное, эта незначительность расхождения расценок!»
