Анатолий Эйрамджан - С миру по нитке
«Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе»!
Так как же назвать то, что снимается для узкого круга лю-дей, не имеет коммерческого успеха, но почти всегда получает призы на фестивалях и о чем пишут восторженные рецензии умные критики?
Ну, первое что приходит в голову (и наверное, опять из-за футбола) – «кинофинт». Финт в футболе – это нечто более сложное, чем просто гонять мяч. Финт – это для гурманов, для знатоков. Хотя справедливости ради следует сказать, что многие футболисты-мастера иногда так увлекаются финтами, что запутываются в собственных ногах.
Предлагаю для наглядности рассмотреть несколько примеров. Ни для кого не секрет, что бывшая киностудия детских и юношеских фильмов им. Горького в последнее время снимает только кинофинты. Как она должна называться? Теперь ответ даст любой – «Студия кинофинтов им. Горького». Комитет кинематографии Российской Федерации, субсидирующий в основном производство кинофинтов должен называться «Комитет кинофинтографии Российской Федерации”. Союз Кинематографистов, возглавляемый С. Соловьевым был, естественно, Союзом кинофинтографистов.
Избрание нового председателя дает надежду на возвращение нам былого названия. Открытый фестиваль в городе Сочи следует называть «Кинофинтотавр», фестиваль в Анапе -«Кинофинтошок». Московскому фестивалю, в случае взятия на вооружение былого девиза, придется считаться с новым термином - «За гуманизм кинофинтоискусства, за мир и дружбу между народами».
Институт кинематографии, где учат на кинофинтистов так и следует называть – Институт кинофинтографии. Передачи о кино тоже надо переименовать: «Мое кинофинто», «Кинофинтоскоп», «Дом кинофинта» и т. д.
И теперь, когда у нас есть ясность в терминах, давайте думать, как можно возродить отечественное кино? Ясно, что только снимая кино, одно кино и только КИНО!
Вот такую не очень серьезную заметку я написал в свое время. Должен сказать, что за шутливым тоном пряталась наболевшая тема. В самом деле, почему критики превозносят скучнейшие фильмы, которые нормальный человек не всегда способен досмотреть до конца? Почему им так хорошо, а нам нет? Я никогда не забуду, как я изнывал в Белом зале Дома Кино на фильме «Жертвоприношение» Тарковского. Зал был битком набит, сидели даже в проходах (а в Белый зал люди попадают, когда в Центральном зале Дома Кино мест уже нет), и все мои мысли покинуть зал разбивались о простой факт, что я просто не смогу выйти. И я сидел и мучался, как от зубной боли. Я, зритель, за которым стоит прошлое киномана (все трофейные американские фильмы я помню до сих пор чуть ли не наизусть и, кстати, музыку из них тоже), членство в Бакинском дискуссионном киноклубе – а там мы смотрели «трудные» фильмы, разбирали их, дискутировали... За мной стоят Высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино СССР, где мы проходили Историю мирового кино и просмотрели сотни самых разных фильмов. Почему же я так страдаю на фильмах режиссеров-элитарщиков? Мне кажется, потому, что эти люди, имея возможность самовыражаться (за чьи-то деньги и притом немалые), абсолютно не думают о будущем зрителе. Некоторые, менее известные и удачливые их последователи, даже впрямую это провозглашают с экранов телевизоров: «Я фильм снимаю для себя!» Охота в этот момент крикнуть прямо в экран:
«Напиши лучше книгу, баран!» В самом деле, выйдет намного дешевле и безопасней для окружающих.
Представьте, включаю я как-то зимой телевизор и вижу красивую заставку – речка, снег, горит на переднем плане костер и вдалеке чернеет лес... И играет музыка серьезная, возможно Хиндемит или Вагнер, уже не помню... Я сел, решив, что за этим возможно последует важное сообщение, что-то на уровне ГКЧП... Сижу-сижу, ничего не меняется. Тогда я быстро прощел на кухню и поставил чайник. Вернулся. Все та же картинка, но явно не стоп-кадр –языки пламени костра прыгают, дергаются... Я посидел, посмотрел, потом побежал за чайником – он вскипел, и когда я уселся с чаем опять к столу тут вдруг в левом верхнем углу кадра появился движущийся человечек – он шел вдоль речки... Я тут же с облегчением сообразил, что никакого ГКЧП нового не будет и бросился искать программу. Мои подозрения оправдались – шел художественный фильм Сокурова (названия уже не помню).
Фильм «Мой друг Иван Лапшин» я пошел смотреть в кинотеатр «Ударник», так как по каким-то причинам не посмотрел его в свое время в Доме Кино. Это были времена, когда люди еще ходили в кинотеатры – зал был переполнен. Перед началом сеанса через громкоговорители администрация кинотеатра предупредила, что за качество звука не несет никакой ответственности, так как звук так был записан авторами и является частью художественного замысла фильма. Ладно, подумал я, это не самое страшное.
Фильм начался. Действительно, половину реплик разобрать было сложно и вскоре зритель повалил из зала. К концу сеанса в огромном зале осталось человек 15 в том числе и я. Как мне объяснят такое явление критики? Думаю, скажут, что зритель еще не дорос до понимания таких сложных фильмов.
Ладно, приведу пример, который на мой взгляд, для меня во всяком случае, расставил все точки над «I».
Я был приглашен с фильмом «Импотент» на анапский фестиваль «Киношок».
Фестиваль этот известен своей ориентацией на авторское, «заумное» кино, то есть на кинофинто. А меня с фильмом «Импотент» пригласили для того, чтобы показать этот фильм в городском кинотеатре на торжественной церемонии закрытия фестиваля. Позже я понял дальновидность организаторов фестиваля: анапскому бюджету фестиваль стоит немалые деньги, пользы от него городу – никакой, к тому же фильмы кинофестиваля, параллельно показываемые в городском кинотеатре, ничего кроме лютой злобы к кинематографистам у горожан не вызывали. Помню, киногруппа, представляющая свой фильм в городском кинотеатре, в жутком возбуждении вернулась с просмотра, ругая анапчан, которые, оказывается, вместо благодарности собирались их поколотить. В день закрытия фестиваля, после положенных торжеств и раздачи призов все участники фестиваля уехали на банкет, и на просмотре «Импотента» (не без опаски) остался один я с женой. И хоть реакцией зрительного зала на свой фильм мы остались довольны, все же я решил перед концом просмотра покинуть зал. На всякий случай. И вот мы стоим с женой у служебного входа кинотеатра, ждем, когда механик вынесет последний яуф с фильмом, как вдруг появляется из-за угла сплоченная группа людей. Явно зрителей после просмотра.
– Иди в машину! – шепотом отдал я приказ жене.
– Нет, я тебя не оставлю! – сказала жена. – При мне они не посмеют тебя тронуть!
И вот мы двое, почти как в скульптурной композиции «Сильнее смерти», только без третьего товарища, сплотившись ждали приближения зрителей. Они остановились возле нас и, показав на уже вынесенный и предательски выдающий нас яуф с фильмом, спросили:
