Евгений Нилов - Зелинский
Через неделю в доме Зелинских появился новый жилец — трехлетний Саша. Он внес много хлопот и оживления.
Николай Дмитриевич стал раньше возвращаться из лаборатории, неумело играл с мальчиком. Раиса Ивановна ожила. Теперь ее день был заполнен заботой о приемном сыне.
Саша Зелинский быстро освоился в университетской квартире. Здесь был его мир. Здесь проводил он дни со своей мамой.
Но она продолжала сильно хворать. Лежала у себя на постели, и его к ней не пускали. Потом папа увез ее лечиться, Саша остался с няней. Надзор за квартирой и ее обитателями был поручен Сергею Степановичу Степанову.
Раиса Ивановна тяжело болела. Врачи давно уговаривали Николая Дмитриевича увезти ее за границу, посоветоваться с европейскими светилами. Но ей не хотелось уезжать из дому, оставлять Сашеньку, стать «обузой», как она говорила, Николаю Дмитриевичу в заграничной поездке. Постоянные боли изнурили ее. Раиса Ивановна очень изменилась, стала нервной, часто плакала. Николай Дмитриевич терпеливо и настойчиво уговаривал ее поехать. Он надеялся на лечение заграницей и думал, что поездка рассеет мрачные мысли о смерти.
Выехали втроем — Нина Ивановна решила сопровождать больную сестру. Лечение в Германии вначале облегчило состояние Раисы Ивановны. Николай Дмитриевич писал об этом Вернадским, которые находились в то время тоже за границей:
«Многоуважаемая и дорогая Наталья Егоровна!
…Вчера и сегодня погода у нас лучше, тепло и тихо. Раиса Ивановна также чувствует себя лучше и усердно намерена пользоваться, пока позволит время, пневматическими камерами. Тишина и спокойствие на «Шене Ауэзихт», по-видимому, хорошо действуют на ее нервы; если бы только погода продержалась подольше такая, как теперь…
…Раиса Ивановна с сестрой шлют вам и Владимиру Ивановичу сердечный привет.
14/27 августа 1907 г. Ваш Н. Зелинский.
Но улучшение было временным. Не помогли и заграничные светила, ей становилось все хуже. Через несколько месяцев Раисы Ивановны не стало.
ГЛАВА 12
Долгая, тяжелая болезнь Раисы Ивановны и смерть ее сказались на Николае Дмитриевиче. Он похудел, осунулся, поседел. Но трудоспособность его не уменьшилась, ничто не могло отвратить его от дела и людей.
В 1908 году Николай Дмитриевич принял участие в организации Народного университета. История этого университета интересна.
В 1905 году генерал Шанявский задумал создать в Москве «вольный университет», в котором высшее образование мог бы получить всякий, не предъявляя аттестата зрелости и справки о благонадежности. Его мысль поддержал профессор Максим Ковалевский и жена Лидия Александровна. Ранее она пожертвовала весь доставшийся ей от отца капитал на открытие в Петербурге первого женского медицинского института. Не одни только деньги отдала эта изумительная женщина на дело высшего женского образования. Это стоило ей многих усилий, энергии и здоровья. Только через 10 лет получила она разрешение истратить свои капиталы на нужды просвещения.
В 1905 году от Шанявского в московское городское управление было доставлено письмо:
«В нынешние тяжелые дни нашей общественной жизни, — писал Шанявский, — признавая, что одним из скорейших способов ее обновления и оздоровления должно служить широкое распространение просвещения и привлечение симпатий народа к науке и знанию, прошу город Москву для этого почина принять от меня в наследство мой дом с землей для устройства и содержания в нем Первого Русского народного университета».
За письмом последовало завещание всего капитала Шанявского на ту же цель. В завещании была сделана оговорка: «В случае, если университет в течение трех лет от сего 3 октября 1905 года не будет открыт, то все состояние мое должно перейти на расширение Петербургского женского медицинского института».
Московское градоуправление тянуло с перестройкой дарственного дома на Миусской площади под университет. Подходил октябрь 1908 года, истекали сроки. Вот тогда группа профессоров предложила: спешно открыть Народный университет, не дожидаясь окончания перестройки. Открытие его состоялось 1 октября в здании городской думы.
На другой день началось чтение лекций. Их читали в различных, подчас случайных и неудобных помещениях, но это не мешало первым слушателям «вольного университета» заполнять аудитории. Вскоре было закончено и задание университета на Миусской площади. Сюда со всех окраин Москвы стекалась рабочая молодежь. Лекции читали крупнейшие профессора Московского университета. Среди них был профессор Зелинский. Его заслугой была организация в «вольном университете» кафедры химии.
Помимо этой работы, Николай Дмитриевич продолжал деятельно участвовать в жизни Высших женских курсов. Еще в 1901 году, с момента их открытия, Зелинский, поборник высшего женского образования, взял на себя чтение лекций по химии на этих курсах.
В мае 1909 года И. И. Мечников, получив Нобелевскую премию, на короткое время приехал из Парижа в Россию. Его с почетом встречали во всех научных и учебных организациях Петербурга и Москвы. Чествовали его и на Высших женских курсах, там встретился он со своим бывшим учеником Н.Д. Зелинским,
Но вернемся к 1908 году. В этот год, заполненный большой, напряженной работой, Николай Дмитриевич нигде не бывал. Но иногда наступала необходимость отдыха, тогда он шел слушать музыку.
В зале Московской городской думы устраивались концерты с благотворительной целью в пользу нуждающихся московских студентов.
На один из таких концертов поехал Николай Дмитриевич. Стоя в вестибюле на верхней площадке лестницы, он рассеянно смотрел на публику. По лестнице подымались двое: его знакомый юрист Сергей Алексеевич и девушка.
Первое, что увидел Николай Дмитриевич, было поднятое кверху нежное девичье лицо. Его поразили светящаяся радостью улыбка и лучистые глаза. Цвет глаз он не заметил, зато сразу разглядел в свете огней люстр золотой отблеск темно-каштановых волос, забранных по тогдашней моде высоко над лбом.
Еще не отдавая себе отчета — почему, Николай Дмитриевич пошел навстречу этому малознакомому человеку. На ступеньках лестницы профессор Зелинский был представлен Евгении Павловне Кузьминой-Караваевой, оказавшейся кузиной юриста. Сразу завязался оживленный разговор.
Рассказывая в семейном кругу об этой первой встрече и о том, как случайное знакомство перешло в обоюдное большое чувство, Николай Дмитриевич признавался, что первая встреча была для него решающей.
