Пауль фон Леттов-Форбек - Мои воспоминания о Восточной Африке
Теперь события разворачивались так быстро, что орудие не могло больше действовать против Таветы, а потому оно было установлено у железной дороги около Кахе на южном берегу реки Паангани.
10 марта неприятель вел разведку на всем протяжении нашего фронта. Конные отряды силой около 50 человек приближались, затем спешивались и двигались дальше впередредкими стрелковыми цепями, держа лошадей в поводу. Они двигались, пока не вызывали наш огонь. В этом и состояла их задача: огонь обнаруживал наше расположение. Благодаря такому способу разведки, мы имели несколько мелких удачных столкновений, которые стоили неприятелю известного числа людей и дали нам около 20 лошадей. С нашей горы у Северного Китово мы отлично наблюдали, как отдельные части нашей стрелковой линии, заметив оплошность противника, быстро выдвигались вперед и с разных сторон брали под перекрестный обстрел неприятельские разведывательные партии. Силы, направленные противником для этих действий, казались мне слишком большими для производства одной только разведки. У меня создалось впечатление, что здесь дело шло о серьезной, но неудавшейся попытке наступления.
Направление неприятельского удара все еще оставалось невыясненным. Охват нашего левого (северного) фланга представлял для неприятеля гораздо меньше тактических трудностей, но в то же время не приводил к нажиму на наши тылы. Самое опасное для нас направление - от Таветы через Реату - требовало от противника тяжелого фронтального наступления на укрепленные высоты Реаты и Латемы, без больших шансов на успех, даже при значительном превосходстве в силах. Я считал необходимым расположить за отрядом майора Краута, занимавшим высоты Реаты и Латемы, капитана Келя с 2 ротами, чтобы он имел возможность быстро ввязаться в бой, не дожидаясь особого распоряжения. Телефонная связь с нашими отрядами в данный момент была обеспечена. Однако нужно было считаться с тем, что она, по меньшей мере, будет сильно затруднена, как только какая-либо часть удалится от постоянной проволочной линии: не было материала для быстрой прокладки кабеля при движении частей. Нам не хватало также легких радиостанций, посредством которых англичане впоследствии с успехом регулировали движение своих колонн в кустарнике.
11 марта, рано утром, над Неймоши снова появился аэроплан и начал сбрасывать там бомбы. Я как раз в это время разговаривал с одним старым буром о бое 12 февраля и о том, что со стороны англичан, непростительным делом было безжалостно подвергать такую массу молодых и совершенно непривычных к тропикам людей воздействию нашего климата и тропической войны. Вскоре майор Краут донес, что крупные неприятельские части наступают от Таветы на его расположение. Затем последовала сильная атака противника, силой в несколько тысяч человек против 3 роты, окопавшейся на своей позиции. Наши три легких орудия не могли, понятно, вести бой против тяжелой артиллерии и должны были, как и в бою у Ольдоробо, ограничиваться тем, чтобы использовать небольшой запас гранат против наиболее густых масс неприятеля. Я считал, что наступление в знакомой мне неудобной для передвижения местности обещало мало успеха, тем не менее обе роты капитана Келя, находившиеся в резерве за отрядом майора Краута, были, подготовлены к атаке.
Капитан Кель, который первоначально, учитывая создавшуюся обстановку, предполагал нанести решительный удар во фланг противника, был вынужден отказаться от этого из-за густого кустарника, прикрывавшего фланг англичан. Время и место, а в связи с этим и результаты его атаки, не могли быть точно учтены, а потому он поступил правильно, двинувшись для непосредственной поддержки майора Краута. Исходя из своих наблюдений с горы Северное Китово, а также из донесений, я решил, что неприятель стремится занять наш фронт от Реаты до Китово, но что его главные усилия направлены к обходу нашего левого фланга. В этом направлении двигались большие конные массы, которые то появлялись на высотах, то снова исчезали в лощинах юго-восточного склона Килиманджаро. 11 рота капитана Штеммермана, расположенная на скатах выше этой конницы, помешала ей взобраться на гору. В течение дня передовые части конницы пробрались через густые банановые плантации до района Марангу. По-видимому, люди были очень изнурены. Было видно, как они подкреплялись найденными неспелыми бананами.
В течение дня выяснилось, что готовится сильный фронтальный удар противника на отряд Краута. Однако, поступающие телефонные донесения о течении боя были благоприятны. Неприятель, по-видимому, понес тяжелые потери, и использовал сотни носилок, чтобы вынести раненых. К вечеру все атаки противника на наши расположения были отбиты. В сумерках обе роты отряда Келя энергично атаковали и взяли под огонь пулеметов вновь появившегося неприятеля. Вечером я отправился обратно в Химо и около одиннадцати часов был занят составлением приказа о наступлении рано утром 12 марта на неприятельскую конницу, занявшую Марангу.
В это время лейтенант Штернгейм, командир батареи отряда Краута, телефонировал, что неприятель ночью атаковал еще раз и большими массами вторгся на позицию у Реаты. Судя по донесениям, казалось вероятным, что эти сильные части противника будут продолжать наступление от Реаты в направлении на Кахэ и отрежут нас от сообщения с тылом. Рисковать этим и все-таки вести атаку на Марангу представлялось мне слишком опасным. Поэтому я отдал войскам, находившимся у Китово и Химо, приказ к ночному отступлению по направлению к дороге Кахе-Реата. В качестве прикрытия в Химо должна была оставаться рота Штеммермана. Неприятным последствием этого отступления являлось то, что всякая связь командования с отдельными войсковыми частями прерывалась как минимум на несколько часов. Кто знаком с такими ночными переходами в густом кустарнике, тот знает, как легко часть может совершенно оторваться и затем на продолжительное время стать вообще недостигаемой для управления.
К счастью, местность была мне до известной степени знакома, поэтому мы могли перейти через поле на новую дорогу, и притом мы постоянно слышали оживленный огонь со стороны гор Реата и Латемы. Несколько беглецов, прятавшихся в кустах, вышли навстречу нам; они не поверили нашим заявлениям, что мы немцы, и снова исчезли. На новой дороге мы натолкнулись на перевязочный пункт. Показания многочисленных раненых были так противоречивы и неясны, что создавалось впечатление очень сильного и близкого боя в кустарнике, но об его ходе и развитии выяснить нельзя было ничего. В конце концов, удалось установить телефонную связь с майором Краутом. Последний находился с частью своего отряда у юго-западного склона горы Реаты, у дороги Кахе-Тавета. Перестрелка на высотах постепенно замерла, и его патрули не обнаружили больше на горе Реате никаких признаков неприятеля. Рано утром 12 марта Краут снова нашел часть своего отряда, занимающего старую позицию на высотах. Неприятель же отошел к Тавете.
