Михаил Смирнов - О Михаиле Кедрове
Трудно сказать, как сложились бы обстоятельства, не случись этой беды. Ясно одно: не под колокольный звон вошли бы интервенты в Архангельск, а встретили ожесточенное сопротивление, которое, возможно, и не смогли бы преодолеть.
Нарком возлагал надежду на отряд Эйдука, посланный ночью в разведку. По достижении города тот должен был дать сигнал. Тогда отряды в пешем порядке устремятся туда. Мучительно тянулось безвестное время. Ко всему еще и с Москвой связь прервалась, не сообщить о положении (потом узнает, как беспокоился Ленин, посылая запросы о месте нахождения поезда). Лишь ненадолго засыпал нарком, потом беспрестанно ходил взад-вперед. Окна настежь, а ему душно. Спустился на землю, глубоко вдохнул утреннюю свежесть. Из-за леса поднималось солнце. Хмуро взглянул на него. Наступал день 3 августа. Досадно! Уже сутки как был бы на месте.
В лесной тишине разнесся отдаленный гул. Кедров насторожился. Похоже, артиллерия. Вопросительно взглянул на Ленговского, ответработника «Ревизии» из военспецов.
— Бьет дальнобойная, — определил он. — И аэропланы летают.
Гул то затихал, то снова доносился. Почти весь день строили предположения относительно складывающейся обстановки в городе, ожидая вестей от Эйдука. И телеграмма пришла, но какая!.. Будто он перешел на сторону белых и зовет всех. Чушь! Старому большевику-латышу Кедров верил, как самому себе. Смущало лишь, откуда враги узнали фамилию.
Только под вечер прояснилось. К эшелонам вышел Ф. А. Луков — руководитель большевиков Архангельского железнодорожного узла.
— Пал Архангельск, — сказал он. — Еле выбрался оттуда. На Исакогорке губвоенкома Зеньковича схватили. В Бакарице появлялся красноармейский отряд, наверно Эйдука. На него обрушили огонь крейсера и гидропланы.
Значит, надо отступать, скрепя сердце решил Кедров. Ожидая возвращения разведки, выделил отряд прикрытия. Хорошо бы усилить его. Но чем? Взгляд остановился на завале. А что, если партизанский отряд образовать?
— Берись за это дело, товарищ Луков, и будете вот таким манером действовать, — указал на завал.
— Организую, товарищ нарком. Вовлеку кондукторов, смазчиков, кочегаров, стрелочников.
С острым чувством досады Кедров повел эшелоны в Обозерскую. И здесь, в 130 километрах от Архангельска, его ожидали неприятности. Посланный ранее запрос о высылке подкреплений остался без ответа, а выделенный отряд не смог сдержать онежский десант, который продвигался по тракту, уже в трех переходах от станции. Спешно отправив два отряда в сторону противника, Кедров собрал начальников секций «Ревизии» и объявил приказ об образовании штаба войск Беломорского района и о разгрузке эшелонов. Понимал, конечно, что наличных сил недостаточно и надежд на скорую присылку мало. Поэтому, закончив совещание, сел писать обращение к населению Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний. Основу продумал ранее, теперь старался поярче выразить мысли. Работал с увлечением. Даже резкий гул в воздухе не отвлек его. Подняли из-за стола крики: «В укрытие!» Он увидел, как стремительно разбегались люди от путей, бросались на землю, прятались за деревьями.
— Аэроплан, товарищ нарком, выходите! — закричал ему снизу Эйдук.
Кедров отмахнулся рукой, снова сел за стол. Сливаясь с гулом мотора, трещал пулемет, а он продолжал писать, громко проверяя слова на слух. Строчка за строчкой ложились на бумагу. «Мы временно отступаем перед их крейсерами и дальнобойными орудиями. Но мы придем неизбежно, ибо нет той силы, которая смогла бы сокрушить власть миллионов рабочих и крестьян». Завершил призывом к мести народной, создавать партизанские отряды. Вошел Эйдук, обеспокоенный состоянием наркома, не вышедшего в укрытие. Сказал:
— По пустым вагонам эшелонов прострочил воздушный пират из пулемета. Успели разгрузиться. А вам следовало бы поберечься, товарищ нарком.
— Учту. Больно увлекся. Ну-ка, почитайте.
Управделами прочел вслух и воскликнул:
— Замечательно! Набатом звучат слова.
— В местной типографии отпечатайте листовкой. Передайте также мой вызов представителей ближайших уездных, волостных и сельских Советов на станцию Плесецкая.
На следующий день нарком провел там инструктаж и раздал напечатанные листовки.
Опыт революционера, основанный на связях с массами, принес свои плоды. Вскоре пошли донесения о создании и действиях партизанских отрядов.
В напряженных делах приутихла досада, что не пробился к Архангельску. Железнодорожное направление прикрыто, по крайней мере, на первое время, до получения подкреплений. Беспокоила оборона Северней Двины, о чем протелеграфировал Ленин. Связаться с ним можно лишь из губернского центра. Поручив командование отрядами железнодорожного направления Ленговскому, отбыл в Вологду, которая встретила его большими новостями. Оказывается, пока Кедров укреплял железнодорожное направление, Высший военный совет создал отдельный Северо-Восточный участок завесы (СВУ), призванный прикрывать фронт, протяженностью 850 километров, все северо-восточные области Российской республики.
Главное внимание Северной Двине. Заслушав доклад Геккера, одобрил посылку в Котлас вологодского губвоенкома Медведева с отрядом и действия Павлина Виноградова по созданию речной военной флотилии.
Неотложных вопросов вставало много, дня не хватало, до глубокой ночи горел свет в салон-вагоне, стоявшем на запасном пути. Оперативно рассматривались ленинские телеграфные распоряжения, постановления Высшего военного совета. Сложную ситуацию создал приказ Троцкого о расстреле членов Архангельского губисполкома. Неделю назад Кедров негодовал на них за бегство, но сейчас узнал об их активности на Северной Двине. Можно ли огульно всех под расстрел? Тем более что оборона города возлагалась на Военсовет, состоящий из военспецов. Резкий протест секретаря Архангельского горкома В. И. Суздальцевой и других против приказа Троцкого утвердил позицию Кедрова. Приказом он обязал пред-губисполкома С. К. Попова написать объяснение лично Ленину.
Фронтовая напряженность усугублялась обостренностью в тылу. Хоть и своевременно выдворили послов, в Вологде было неспокойно. 9 августа пришла предостерегающая телеграмма Ленина: «Напрячь все силы для немедленной, беспощадной расправы с белогвардейцами, явно готовящими измену в Вологде…»[52]
Кедров позвал Эйдука:
— Возглавляй этот внутренний фронт. Действуй вместе с Вологодской губчека.
В дополнение опубликовал в газете строгий приказ: все пытающиеся проехать от станции Вологда на Архангельск без необходимых на то документов подлежат задержанию.
