Константин Борин - О чём шепчут колосья
— Хватит, если хлеб убирать не спеша. А нам нужно на ходу бункер разгружать.
— На ходу? — повторил Назаренко. — Так, чтобы без остановок? Ну, брат, для такого дела живое тягло найдётся.
Однако не всякую лошадь могли заставить шагать «в ногу» с комбайном или приучить к шуму агрегата. Например, жеребец Ураган никак не поддавался. Шарахаясь то в одну, то в другую сторону, он в конце концов сломал себе ногу.
Несчастный случай с Ураганом разгневал старшего колхозного конюха. Он подал на меня жалобу в правление. По простоте душевной, конюх считал, что раз завод не сделал для выгрузки зерна специального приспособления, то незачем и лошадей терзать. Жалоба его заканчивалась предупреждением: если правлен не колхоза не остановит неуёмных комбайнёров, то они выкинут номер почище, додумаются до того, что поставят на машину жернова и будут не только зерно молотить, но и муку молоть.
На заседании правления долго смеялись над этим заявлением. А больше всех — Владимир Петрович.
— Придумают, честное слово, придумают! — шутил он. — И молоть хлеб будут, и белые пышки на комбайне выпекать начнут. Прямо от комбайна хлебные изделия станут поступать на обеденный стол. Придумают, если в союз с товарищем Догадкой войдут.
— А кто он такой, этот Догадка? Где работает? — послышались голоса.
— Во-первых, не он, а она, — продолжал Щербатых и по-своему пересказал письмо физиолога Ивана Петровича Павлова к шахтёрам.
Академик высоко ценил и умственный и физический труд. Но особенно радовался, когда рабочие вносили в дело хорошую догадку, как бы соединяя работу мысли с работой рук.
— Разгрузка зерна на ходу и есть такой союз комбайнёров с товарищем Догадкой, — закончил он.
— Я за товарища Догадку! — заключил Сапожников. Он предложил выделить в наше распоряжение грузовую автомашину. — Пусть шофёры к комбайну пристраиваются.
Но те ни в какую! Отказываются, шумят: «Где это видано, чтобы автомобиль по стерне, по бездорожью, за комбайном тащился! Напрасно Борин хочет шофёров сделать тихоходами. Не будем к комбайну пристраиваться!»
Сапожников заметил:
— А комбайнёры к кому пристраиваются? К хлебу— батюшке. Без него за стол не сядешь.
И колхозным шофёрам пришлось пристроиться к комбайну, посчитаться с хлебом-батюшкой.
Товарищ Догадка помогала нам не только разгружать зерно, не останавливая машину, но и сэкономить время ещё кое на чём. У нас часто «дымил» радиатор, что означало, что мотор «хочет пить». Из-за этого комбайн останавливался.
Не раз думал я над тем, как устранить этот простой, и наконец нашёл выход. Решил поставить на комбайн запасной бачок для воды. От бачка протянул к радиатору резиновый шланг. Захочет мотор пить, откроешь краник — вода пойдёт в радиатор.
— Предложение стоящее, — согласился директор МТС, — но боюсь, как бы нам с тобой за самоуправство от завода не попало.
Волков бояться — в лес не ходить. Мы на завод письмо пошлём, всё объясним. Ведь хорошую машину можно сделать ещё лучше.
Послали письмо и вскоре получили отказ. Инженер завода «Ростсельмаш» Алексеев доказывал, что переднее колесо не выдержит дополнительной нагрузки, установка бачка с водой приведёт к аварии.
— К аварии… — повторил Егор Копыт, не зная, кто из— нас прав: инженер или я. — Значит, пропадай моя телега, все четыре колеса?
— Не в колесе дело, — горячился Ушаков. — Алексеев, видно, комбайн по старому учебнику изучал.
Николай быстро перелистал лежавшую перед ним книгу. Нашёл нужную страницу и прочёл: при определении норм производительности комбайна следует учитывать лишь шестьдесят процентов полезного времени.
— А сорок в трубу? — возмутился Федя. — Мы уже научились разгружать бункер на ходу, доливать воду в радиатор на ходу. Комбайн можно использовать не на шестьдесят процентов, а на полную силу. Пускай сам Алексеев к нам приедет, пускай посмотрит!
АЛЕКСЕЕВ СЕРДИТСЯ, АЛЕКСЕЕВ УЛЫБАЕТСЯ
Было решено: когда начнётся косовица, пригласить Алексеева в Шкуринскую. Но на штурвальную площадку не пускать: пусть со стороны комбайн наблюдает.
— Ну, а если он захочет на мостик подняться? — спросил Афанасьев. — Как ты откажешь представителю завода?
— Отказать не откажем, а спросить спросим: «Сколько вы, товарищ Алексеев, на данное число весите?» Когда я его в Ростове встречал, на вид ом пудиков этак пять тянул — в два раза больше, чем наш бачок с водой.
Ребята засмеялись.
— А тогда ты, Костя, не унимался, торжествуя заранее победу, Николай, — скажешь: «Рад, мол, пустить на мостик, да не могу — переднее колесо не выдержит. Завод гарантии не даёт. Боюсь, из-за вас в аварийщики попадём…»
И в самом деле: выдержит ли поворотное колесо инженера-перестраховщика, который остерегается всего нового, что предлагают производственники?
Приглашения посылать не пришлось. Алексеев сам пожаловал в Шкуринскую. Его приезду мы тем не менее были рады: пусть инженер собственными глазами увидит, что ни бачок с водой, ни поставленное нами на комбайн динамо не только не укорачивают жизнь машины, а ещё и заставляют её работать с большей пользой.
Прямо с поезда, не заходя в правление колхоза, Алексеев направился в степь.
Солнце только поднялось, и на пшенице ещё лежала роса. Наш комбайн был подготовлен к уборке, но начинать работу нельзя было.
Алексеев сразу вскипел:
— Самоуправничаете, с заводом не считаетесь; что хотите, то и делаете с машиной!
Мы продолжали заниматься своим делом: ждали, пока Алексеев выговорится.
— Инженеры машину сотворили, — продолжал поучать Алексеев, — люди с образованием над комбайном голову ломали, а вы, недоучки, хотите быть умнее конструкторов.
Мы уважали и ценили тех, кто создавал машину, знали, сколько усилий потратил заводской коллектив «Ростсельмаша», чтобы первый комбайн вышел из заводских ворот. Но в то же время хотелось сделать машину ещё лучше. Алексеев, к сожалению, этого не понимал.
Между тем наше молчание Алексеев воспринял по— своему. Ему казалось, что не роса, а бачок с водой, поставленный на комбайн вопреки его распоряжению, — причина того, что агрегат стоит на месте.
Но вот солнце съело росу, Коля Ушаков завёл трактор, Федя Афанасьев — двигатель комбайна, м машина врезалась в хлебостой.
Алексеев шагал рядом с комбайном. Прошёл полкилометра, километр, два. Машина работает нормально. Вода по требованию радиатора непрерывно поступает в его резервуар, переднее колесо не испытывало перегрузки.
— Да здравствует поворотное колесо! — кричит со штурвальной площадки неугомонный Федя Афанасьев, И приглашает Алексеева на мостик.
