Михаил Армалинский - Аромат грязного белья (сборник)
Подумать только, что первым великим достижением Хастлера было то, что именно в нём, глянцевом журнале, распространяющемся массовым тиражом по всей Америке, были впервые показаны женские лобковые волосы. (В Японии до сих пор этот ландшафт находится под строжайшим запретом. О диких странах я и не говорю – их давно пора обратить в хастлерианство огнём и мечом. У многих мужчин свирепствует страх и отвращение перед лобковыми волосами, и они требуют, чтобы женщина сбривала все волосы и не устрашала их своей тропической сексуальностью, а представлялась девочкой, не достигшей половой зрелости, а потому легко подвластной мужской воле.)
А затем опять-таки в «пионере» Хастлере были впервые опубликованы фотографии преддверия влагалища. Всё это, конечно, было вехами на пути свободы – посмотреть в лицо пизды. Самый большой секрет полишинеля человеческого общества находится между ног женщины. Неужто вся человеческая культура висит на её лобковом волоске?
Сама идея, что какую-то часть человеческого тела нельзя показывать публично, лишь указывает на путь продолжения развития порнографии – повсюду, буквально повсюду помещать изображения пизд и хуёв, порознь и вместе. Так как sex sells (секс продаёт любой товар), то в рекламах и на упаковках всевозможных товаров, на одежде, на экранах телевизоров со временем засияют изображения гениталий и совокуплений. Такое развитие порнографии будет способствовать уничтожению сексуального стыда, а значит, поистине освободит человечество. Только уничтожение сексуального стыда может избавить человечество от лицемерия и лжи.
Сексуальный стыд дал основу для рождения относительно недавнего феномена в человеческом обществе – идеи privacy, которой одержимы нынешние свободолюбцы.
Это красивое, гордое и обтекаемое слово privacy (личная жизнь, уединение) имеет весьма конкретный смысл – право прятать свои половые органы и право уединяться, чтобы мастурбировать, совокупляться и испражняться. Однако любая попытка что-то прятать является основой для лжи, лицемерия, обмана, которые из сексуальной сферы распространяются во все сферы общественной жизни.
Почему людей так волнует, что нарушают их privacy, вторгаются в их личную жизнь, когда на улицах устанавливают камеры слежения или без разрешения подслушивают их телефонные разговоры? Что эти люди хотят утаить от прочих? Прежде всего людей страшит, что станет известно об их сексуальной жизни – о любовниках и любовницах, о покупках проституток и занятии проституцией, о всевозможных сексуальных предпочтениях, об изменах и обманах, об их скрываемом гомосексуализме, об импотенции и венерических заболеваниях – вот что страшит людей. Конечно, преступников, готовящих преступление, будет тоже волновать вторжение в их личную жизнь, но с их протестом тем более не следует считаться.
Так что в основе желания privacy у большинства законопослушного населения лежит тривиальный сексуальный стыд. И поэтому избавление от сексуального стыда позволит избавиться от privacy и, следовательно, от лжи и лицемерия. Хотите смотреть, как я ебусь? – Вперяйтесь! Хотите смотреть, что у меня между ног? – Любуйтесь!
Сексуальный стыд должен быть заменён стыдом социальным. Половых органов и их взаимодействий стыдиться не следует, а следует стыдиться обмана, воровства, лжесвидетельства, подлога, бессердечия, жадности, жестокости. Если сексуальный стыд – это стыд от демонстрации правды, то социальный стыд – это стыд от сокрытия правды. И в этом принципиальная разница двух стыдов.
Laura Kipnis пишет:
Порнография нас захватывает и не отпускает, вне зависимости от того, вызывает ли она в нас отвращение или желание, – это две стороны одной медали… Порнография говорит о многом и должна нас интересовать, потому что говорит она о нас самих. Порнография затрагивает корни нашей культуры и наши самые глубины. Порнография – это не просто голые совокупляющиеся тела – она красноречива, полна смысла и идей, причём полезных идей (10:161).
Одно из великих дел, вершимых порнографией, и есть избавление от сексуального стыда. По мере того как стыд теряет свою силу, порнография продолжает нас учить истинной красоте. Порнография подтверждает и утверждает абсолютность красоты половых органов. Большинство стыдящихся своей наготы и, в особенности, женщин испытывают это чувство по эстетическим причинам – они считают своё тело некрасивым, а потому прячут его. Однако если они поймут, что их пизда красива вне зависимости от их тела, то они смогут избавиться от сексуального стыда, и тогда женщина с любым телом и любым лицом будет уверена, что она красива, как только она разведёт ноги.
Стыд часто состоит не столько из стыда тела, сколько из стыда от незнания тела. Порнография даёт возможность познать тело, а знание подтачивает сексуальный стыд. Знание подталкивает к наслаждению, а наслаждение расправляется со стыдом самым радикальным способом. Чем больше наслаждения, тем меньше стыда.
Идея privacy материализуется двумя способами: изнутри и снаружи. Изнутри – это сексуальный стыд, он обращён на себя и побуждает человека на уединение. Чтобы оградиться от сексуального напора снаружи, у человека есть другой метод – отвращение.
«Своё дерьмо пахнет вкусно» (по Монтеню), а чужое вызывает отвращение; онанизм приносит наслаждение, а чужой вызывает гадливость и т. д. Отвращение и стыд работают в унисон и поддерживают друг друга, но стоит избавиться от одного, так и другому уже не жить.
Единственная человеческая жидкость, приемлемая моралью, которую позволяется телам испускать публично, – это слёзы. Причём общество предпочитает слёзы горя слезам радости, которые могут появиться (не дай бог!) от сексуального наслаждения.
При определённых условиях (физическая нагрузка) стал приемлем и пот, в основном мужской. Все остальные жидкости: слюна, моча, пиздяные соки, сперма, менструальная кровь – все они считаются дурным тоном, предметом отвращения, а значит стыда. (В Индии считается неприличным высовывать язык для лизания конверта, поэтому всё почтовое отделение было, помню, уставлено баночками с клеем и рассыпающимися кисточками, а фабричный клей на конвертах был нанесён формально, ибо после моего лизания не клеился и нужно было по нему мазать баночным клеем. Я, не зная обычаев, стал было на почте лизать конверт, чтобы его заклеить, и увидел обращённые на себя взгляды вездесущей в Индии толпы, которая взирала на меня с ужасом, будто я высунул наружу не язык, а хуй.)
А вот другой пример насаждения отвращения: мужеподобная феминистка Андреа Дворкин (Andrea Dworkin) описывала своё омерзение от спермы, называя её грязью. Да и сам половой акт она связывала с отвращением от насилия, которым она именовала проникновение хуя в пизду. (Андреа Дворкин бьётся за установление законов, преследующих порнографию. Так, некоторое время назад в Миннеаполисе и ещё в нескольких городах был введён закон местного значения, по которому, согласно идее А. Дворкин, порнография объявлялась преступлением против женщин и на этом основании преследовались люди, связанные с порнографией. К счастью, этот закон не просуществовал долго, но за время его действия успели поломать жизнь многим людям.)
