Роберт Пейн - Ленин. Жизнь и смерть
Первые несколько месяцев по приезде в Петербург прошли почти в вакууме, он продвигался на ощупь, не зная пути, сам искал контактов, учился, писал. Надежде Крупской он признавался, что почти все свободное время блуждал по улицам. Ему хотелось выйти на марксистов; встречи бывали, но редко. Появление человека из образованных среди рабочих наверняка вызвало бы подозрение у полиции, а сыщики были повсюду. Поэтому он надевал кепку и потертое пальтишко и бродил по пустынным улочкам в рабочих кварталах на Петербургской стороне и Васильевском острове. Его интересовало: каков прожиточный минимум рабочей семьи, как рабочие связаны между собой, какие условия необходимы, чтобы рабочие объявили забастовку и т. п. Сведения, которые удавалось собрать, он аккуратно заносил в тетради. Возможно, уже тогда он заметил, что за ним следят.
В это время Мария Александровна с двумя младшими детьми жила в Москве. Она решила уехать из Самары, порвать с провинциальной жизнью ради детей, которым хотела дать хорошее образование в Москве. Владимир приезжал к ним во время каникул. Однажды январским вечером он присутствовал на студенческом вечере. Перед студентами выступал Василий Воронцов, экономист и социолог, снискавший себе славу как автор книги «Судьба капитализма в России». Он был идеологом либеральных народников 80–90-х годов. Выражая взгляды своих единомышленников, Воронцов выступал за немедленное уничтожение капитализма в России, не дожидаясь, пока он пустит в стране глубокие корни. Подобно Чернышевскому, он видел будущее России в создании идеального крестьянского рая, а не в развитии крупной промышленности. Он горько сетовал по поводу того, что крестьяне стремятся в Москву и Петербург, где их смалывают жернова этих сатанинских мельниц, заводов и фабрик. Как и Маркс, только с других позиций, он выступал за свержение существующего строя во имя построения идеального общества.
Билет на этот вечер чуть ли не в последний момент уступила Владимиру девушка, его знакомая по Самаре. Вечер проходил в трехкомнатной квартире на Бронной. По замыслу устроителей здесь должны были встретиться представители различных революционных групп, считающих себя противниками режима. Среди приглашенных был Виктор Чернов (впоследствии он станет одним из основателей партии социалистов-революционеров). Годы спустя он вспоминал, как на том вечере кто-то ему шепнул: «Взгляните на того паренька с лысиной. Личность весьма заметная, самый главный среди марксистов Петербурга». «Пареньком с лысиной» был не кто иной, как Владимир. Он нашел себе местечко у входа в комнату, где шло собрание, среди тех, кто должен был выступать перед публикой.
Главным оратором был объявлен Воронцов, которого все ласково называли «В.В.». Он пользовался глубоким уважением в студенческой среде, его книгами зачитывались, молодежь была склонна почитать его как пророка. Это был человек средних лет, плотного сложения, даже тучный; как и Владимир, он был лыс и тоже носил рыжую бородку. Владимир был знаком с работами Воронцова. Будучи еще в Самаре, он написал статью, в которой критиковал его взгляды.
Когда Воронцов поднялся, чтобы начать речь, аудитория тотчас смолкла. Для собравшихся он был не просто главный оратор на вечере; он уже стал для них легендарной личностью, живым воплощением русской революционной традиции. Случилось так, что Владимир не расслышал фамилию оратора. Но он с большим вниманием слушал Воронцова, делая пометки в блокноте, а когда тот закончил, обрушился на него с разгромной речью. Он нещадно раскритиковал «Народную волю» и разбил все попытки защитить идеи, которые она проповедовала. Виктор Чернов впоследствии вспоминал, что Владимир Ульянов напал на оппонента с такой неожиданной силой и убежденностью, словно ясно осознавал свое превосходство над ним; он говорил обоснованно, не глумился и, что особенно отмечал Чернов, не прибегал к бранным словам, без которых в дальнейшем он не мог обходиться. Когда, закончив речь, он сел, в зале послышался одобрительный гул.
Слушая выступление Владимира, Воронцов все больше и больше закипал. Он понимал, что его авторитет революционера поставлен под сомнение и надо отразить удар.
— Ваши аргументы все до одного бездоказательны, — заговорил он. — Ваши заявления лишены оснований. Скажите нам, какими вы располагаете данными, чтобы делать подобные малоубедительные утверждения? Представьте нам анализ фактов, цифры. Я вправе этого от вас требовать. Я известен как автор исследований, опубликованных в печати. Могу ли я полюбопытствовать, автором каких работ являетесь вы?
Воронцов не спорил. Он был задет и давал волю своему оскорбленному самолюбию. Владимир, понимая, что противник повержен, возражал ему все уверенней. Он безжалостно разил его, отвечая на выпады едкими насмешками. Наблюдая этот турнир двух достойнейших, студенты были вне себя от восторга. Но в конце концов спор зашел в тупик, и все кончилось банальной словесной перепалкой и взаимными оскорблениями.
Немного погодя Владимир повернулся к сопровождавшей его девушке и спросил:
— Как фамилия того человека, с которым я спорил?
— Воронцов, кто же еще? Ты его просто взбесил!
— Воронцов? Что же ты раньше мне не сказала? Если бы я знал, ни за что не стал бы с ним спорить!
Вот такую историю рассказала Мария Голубева, его знакомая по Самаре. Вряд ли стоит так уж безоговорочно верить, будто Владимир не знал фамилии оратора. Он впервые выступал на политическом диспуте перед широкой аудиторией. До этого его опыт ограничивался участием в дискуссиях в небольших нелегальных кружках, когда он еще жил в Самаре. Думается, он прекрасно понимал, что в тот вечер произвел сильное впечатление на присутствовавших. Но и тайная полиция зря времени не теряла. В донесении, обнаруженном в государственных архивах сорок лет спустя, было записано, что на студенческой сходке выступил некто Ульянов (определенно брат того Ульянова, что был повешен), который подверг резкой критике писателя «В.В.».
Владимир вернулся в Санкт-Петербург, увенчанный лаврами победителя. Воронцов был повержен. Владимир сделался в некотором роде знаменитостью; с ним искали знакомства, приглашали на собрания революционеров-марксистов. Как-то на Масленицу он попал в дом, где собрались наиболее известные петербургские марксисты. Их пригласили для того, чтобы они познакомились с ним. И на этот раз он выступал резко, не щадил своих оппонентов. Речь шла о некоторых задачах, стоявших перед русскими марксистами. Кто-то заметил, что необходимо оказать поддержку комитету грамотности. Владимир на это бросил с презрением: «Ну что ж, кто хочет спасать отечество в комитете грамотности, мы им не мешаем».
