Соня Бергман - Полина Виардо. Последняя волшебница
О сложившейся ситуации Тургенев писал П. В. Анненкову: «Он (Гастон) умудрился пустить на ветер даже те деньги, которые я полагал упрочить за моими внуками, стал пьянствовать, грозить то себя убить, то ее — и теперь я ежедневно ожидаю, что она прибежит сюда со своими детьми, я должен буду ее прятать…». Иван Сергеевич видел, что жизнь дочери и внуков с каждым днем становилась все более невыносимой, и настаивал на том, чтобы Полина оставила мужа. По совету отца она покинула Г. Брюэра и уехала в Швейцарию. Немногие знали о том, где скрывается дочь Тургенева, посвящены в это были лишь самые близкие друзья.
В августе 1882 года писатель благодарил мадам Делессер за внимание к его дочери и восхищался мужеством и стойкостью Полины: «Все испытания она переносит с большим мужеством, продолжая неустанно заботиться о детях — что, впрочем, делала всегда, ибо она превосходная мать». Подобная секретность была необходима для того, чтобы муж по французским законам не смог потребовать возвращения жены домой. Писатель взял на себя все расходы по устройству дочери на новом месте, выплачивал постоянное содержание. Тургенев тогда уже был болен, но переписку с дочерью поддерживал постоянно.
Писатель никогда не забывал о своих внуках. Справлялся о здоровье, радовался успехам, давал добрые советы, присылал подарки: чаще всего это были детские книжки. С раннего возраста Тургенев пытался привить внукам любовь к чтению, поощрял стремление к учебе, к изучению иностранных языков. «Все, о чем ты пишешь, очень меня позабавило и заинтересовало, и я нашел очень мало ошибок в английском. Теперь ожидаю письмецо на немецком языке. В жизни очень важно знать иностранный язык. Это развивает ум и может оказаться весьма полезным. Ты должна быть благодарна маме за все то, что она делает в этом отношении», — писал Иван Сергеевич маленькой Жанне. Ее письма, написанные неуверенным детским почерком, доставляли Тургеневу огромную радость.
Тем временем болезнь писателя прогрессировала. Иван Сергеевич уже не мог отвечать на письма, но продолжал заботиться о Полине и детях, об их будущем. По воспоминаниям С. Г. Щепкиной: «…он перед смертью намеревался продать Спасское, капитал передать в руки Виардо, чтобы она по мере надобности удовлетворяла нуждам его внучат, <…> его желание не состоялось вследствие его скорой смерти».
О безнадежном состоянии отца Полина узнала лишь за несколько часов до его смерти, но приехать на похороны не имела возможности. После смерти Тургенева его законной наследницей стала П. Виардо. Полина пыталась оспорить права Виардо, но проиграла судебный процесс. Дочь писателя осталась с маленькими детьми без средств к существованию. Полина вынуждена была давать уроки музыки, чтобы прокормить своих детей и дать им образование.
Умерла Полина Брюэр в 1918 году от рака. В Парижском архиве сохранилось свидетельство о ее смерти: «12 октября тысяча девятьсот восемнадцатого года в 7 часов 30 минут скончалась в своей квартире… Пелагея Полина Тургенеф… без определенных занятий, дочь Ивана Тургенева…». Так закончилась жизнь дочери знаменитого русского писателя, на долю которой выпало немало горя и страданий…
Не менее трагично сложилась судьба его внука. Жорж Альбер умер в 1924 году. После смерти матери и брата Жанна осталась на свете совсем одна. На жизнь она зарабатывала тем, что давала уроки. Внучка писателя свободно владела английским, французским и немецким языками, писала по-французски стихи, многие из которых были положены на музыку; играла на фортепиано, рисовала. Вероятно, творческие задатки ей достались от великого деда, который был для нее кумиром.
Ведя скромную трудовую жизнь, Жанна берегла дорогое для нее наследие: бюст Ивана Сергеевича работы Антокольского, семейные фотографии, пианино, когда-то подаренное Тургеневым ее матери, французские переводы произведений. Но самым главным богатством для нее были сохранившиеся письма Тургенева, адресованные ее матери и ей самой.
Последняя представительница рода Тургеневых по линии писателя Жанна Брюэр-Тургенева умерла в 1952 году в Париже.
Глава 22
Подводя итоги
Эта женщина — одна из немногих, которая не просто занимала совершенно особое положение в искусстве XIX века, не просто послужила героиней и в жизни, и в творчестве выдающихся писателей, композиторов, художников.
Эта женщина сделала свою жизнь историей красивой и необычной любви, которая стала легендой при жизни и волнует романтически настроенные сердца до сих пор.
В концертах певицей исполнялись и старинная религиозная музыка и народные песни Испании, и романсы П. И. Чайковского. Она обладала талантом перенести слушателей не просто в разные страны — в разные эпохи! Для того времени пение ее было необычным, но глубина постижения музыкального содержания, редкий склад ума и разностороннее образование помогли ей достигнуть высокой одухотворенности и мастерства. Помогли ей и мужественная воля, настойчивость и требовательность к себе. Один из современников Полины Виардо сказал, что она была «из рода орлов, а не соловьев». Великий композитор и пианист Ференц Лист, будучи ее первым учителем, отзывался о ней, как о «гениальной и вместе с тем ученой артистке». Жорж Санд мечтала, что Виардо возглавит парижскую оперную сцену, но закулисные и политические интриги воспрепятствовали этому замыслу. Глубоко осмысленному искусству, которое пыталась донести до публики Полина Виардо, пресыщенная оперная публика Парижа предпочитала бездумную «игру звуками» итальянских певиц. Это предпочтение нередко высказывалось и в прессе. Во Франции торжествовала монархия, и Полине Виардо не могли простить ее республиканских убеждений. Ей не могли простить кантату для хора, которую Виардо написала в честь революции 1848 года. Все это привело к тому, что в годы расцвета своего дарования певица не смогла занять прочного места на французской сцене. И выступала она в других странах Европы гораздо чаще и с большими успехами, чем в «родной» ей Франции.
Как уже упоминалось, к концу пятидесятых годов у Полины Виардо стал пропадать голос. В глюковском «Орфее», которого она некогда создавала, теперь ей больше приходилось играть, чем петь. Это кажется странным. Виардо нет еще сорока. При силе ее натуры, при всем правильном, спокойном складе бытия она довольно рано выбывает из строя. Как женщина, долго еще хранит обаяние. Как мать — щедра, плодовита. Может быть, у нее появилась седина. Но женщина, о которой в шестьдесят лет говорили, что в нее можно еще влюбиться, в глубокой старости не потерявшая бодрости, живого блеска выпуклых, черных, редкой красоты глаз, раньше всего сдала именно в искусстве. Она чуть не на тридцать лет пережила своего мужа… и так рано отцвела в пении.
