Дмитрий Гордон - Березовский и Коржаков. Кремлевские тайны
— Армия же и оставила!
— Ну конечно! До сих пор не знаю, кто в этом виноват больше: то ли Грачев, то ли бывший министр обороны СНГ Шапошников, или, может, таким было решение парламента (тогда еще Верховного Совета)? Я понимаю, что очень трудно вывозить со складов оружие, когда вокруг беснующаяся толпа. Только попробуй тронуться с места у них на глазах — они будут ложиться под грузовики и требовать: «Оставьте все нам — будем себя защищать». Наверняка пришлось бы это оружие применить, вне всякого сомнения, пролилась бы кровь, поэтому и не осуждаю тех, кто занимался у нас этим вопросом… Думали, видно: черт с ним, оставим, лишь бы не воевать.
Несмотря на это, было принято решение о начале военной кампании, причем на заседании Совета безопасности присутствовал тогдашний министр юстиции Калмыков, который, будучи убежденным противником бойни, тут же поехал к Дудаеву и в подробностях рассказал ему, что планируется, вплоть до часов: как, где, когда… Полный идиотизм: наши стратеги ведь в курсе были, куда он отправился и что чеченцы полностью осведомлены. Надо было переменить план — к чему, спрашивается, так торопиться? Нет, «я так хочу — и все!». Потом Ельцин, конечно, каялся перед народом: «Это моя ошибка!» Действительно, это самый страшный в его жизни грех, но он за содеянное не ответил — в прекрасных условиях, путешествуя по всему миру, дожил до спокойной смерти.
— Сколько людей с обеих сторон погибло в Чечне?
— Увы, точных цифр я не знаю.
— Но речь идет о десятках или же сотнях тысяч?
— Лучше говорить, не сколько погибло, а каковы потери, потому что, если считать убитых на поле боя — это одно, а вот потери — другое: имеются в виду погибшие вместе с ранеными. Допустим, человек по дороге в госпиталь умирает, на операционном столе или когда его выписали инвалидом…
— Как, расскажите, вам удалось взять в заложники президента Чечни Яндарбиева?
— Это произошло накануне президентских выборов-96, когда уже не было в живых Дудаева: решили провести с чеченцами переговоры, чтобы действия их полевых командиров не мешали нормальному избирательному процессу. В результате Ельцин таки пошел на то, чтобы принять чеченскую делегацию в Кремле, о чем еще Дудаев мечтал, но выбрали для этого самый непрестижный зал. Шеф, помню, очень долго прикидывал, как сесть, чтобы не быть с Яндарбиевым на равных.
— Тот же папаху снимать не хотел…
— Ради Бога, никто его и не заставлял (они все были в папахах), но Ельцин сел, как пахан, во главе стола, а делегации — по левую и правую руку. Он не расположился напротив Яндарбиева, как равный с равным (был против категорически), а чеченцы хотели, чтобы протокол, положенный при встрече двух президентов, был обязательно соблюден. Помните, как Яндарбиев бросил ему: «Не так сидите!»?
Борис Николаевич всегда придавал рассадке большое значение…
— В выпуске новостей я увидел, как, когда чеченцы начали возмущаться, вы подскочили к столу…
— Так они же злые были, как черти.
— И вы, если что, Яндарбиева бы ударили?
— Без всякого сомнения. Хм, а чему вы так удивляетесь? Извините, но если моему президенту кто-нибудь угрожает, пусть и другой президент, — какая разница! — я должен принять меры.
— Вы не боялись яндарбиевской свиты?
— Еще чего — не хватало, чтобы на нашей территории гости вели себя по-хозяйски.
— Нейтрализовали бы Яндарбиева кулаком или…
— Не знаю: схватил бы, и все. Дело в том, что он поначалу такой был горячий (или показывал горячность), а потом, когда злющий Ельцин поднялся и ушел: «Ну, вы тут разговаривайте…» — успокоился.
На время визита им предоставили загородный особняк: с охраной, баней и отличной кухней — по полной программе!
— Девчонки там тоже были?
— Девчат не предлагали, но если бы они захотели, можно было договориться с официантками… До этого, правда, не дошло — после того, как они помылись, напились вдребодан. Все ведь в лесу, в лесу жили, а тут им такие условия создали — кровати шикарные, простыни белые, бильярдные, кинозал…
— Они расслабились, а в это время…
— …а в это время я с Ельциным переговорил. Мы ведь уже давно готовились в Чечню полететь — просто удобный момент искали. «Давайте-ка завтра утром, — предложил, — лучшего шанса не будет, только с одним условием, Борис Николаевич: об этом знаете вы, я… Сейчас вызову Барсукова, Грачева, согласую с ними детали — и все: Администрации — ни гу-гу!». Он согласился, и хотя потом сам позвонил Немцову (у них была личная договоренность), Илюшин, первый помощник, ни о чем не догадывался, премьер Черномырдин тоже. Понимаете, как было?
К тому времени мой спецназ уже две недели находился в Чечне, поэтому мы по нормальной закрытой связи договорились, чтобы там было все обеспечено: маршрут, точки пребывания, программа… Потом мне рассказывали, что, когда мы оказались в Чечне, Илюшин прямо в машине ногами топал, сходил…
— …под себя?
— Нет, с ума после того, как узнал об этом по радио. Как это так — президент в Чечне, а его, первого помощника, не предупредили?
— А что Яндарбиев?
— Этот по-своему обалдел, ведь их из особняка не выпускали — продержали там, пока мы не вернулись обратно. Они поняли, что их элементарно надули.
— Какой рейтинг популярности был у Ельцина перед выборами девяносто шестого года?
— Четыре процента.
— И вы с таким показателем народной «любви» собирались его все-таки снова протащить в президенты?
— Хм, а что значит протащить? Вообще-то я выполнял команду, а кроме того, у нас не было альтернативы: мы должны были или победить, или бы все преобразования свернулись… Поэтому и Зюганову, и Жириновскому, и Явлинскому я говорил: «Ребята, мы никуда вас не пустим и власть не отдадим», но вместо того, чтобы так потешно выигрывать выборы, лучше было на пару лет их перенести. Зачем? Чтобы Ельцин назначил себе преемника: Сосковца или еще кого бы он там решил — того подготовили бы…
— Это правда, что истинным победителем избирательного марафона стал Зюганов?
— По некоторым данным, так и есть, но как узнать наверняка? Работала комиссия, выявила массу нарушений… Конечно, больше всего их было в команде Бориса Николаевича — это однозначно, потому что там денег крутилось немерено, но и у других тоже нашли, просто в гораздо меньших масштабах. Формально снимать с дистанции надо было всех…
— Говорят, что, даже де-факто одержав победу, Зюганов все равно не хотел становиться президентом — открещивался от этого, бедный, как мог…
— Я повторяю: он был напуган событиями девяносто третьего года и боялся, что с его приходом что-то в стране начнется. Пусть лучше, мол, все останется как было, и он продолжит борьбу в оппозиции, чем новый передел собственности.
