Анатолий Мордвинов - Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1
На I разряд имели право лишь лица свиты и высшие чины двора; II разрядом пользовались офицеры, находившиеся в наряде, и разные служащие придворного ведомства, III и IV – прислуга различных наименований.
Эта прислуга Большого двора была очень многочисленна и своим количеством превосходила все известные мне иностранные дворы.
Кроме камердинеров и личной комнатной прислуги Их Величеств и низшего персонала, она состояла из официантов, лакеев I и II разрядов, скороходов, придворных арапов и т. п.
Было много служителей так называемого подвижного состава, в отличие от местных командируемых для службы в места пребывания государя. Все они находились в непосредственном ведении своих гоффурьеров.
Несмотря на составившееся предвзятое мнение о завидном ничегонеделании дворцовой прислуги, у нее всегда было много дела, и служба из-за громадных помещений порою бывала очень нелегкая.
Вся прислуга была одета в ливреи, своим образцом не разнившиеся от прежних царствований.
Наиболее красочными из них по одеянию и действительно имевшими не сложные обязанности – стоять лишь у дверей покоев Их Величеств или находиться за их креслами во время торжественных обедов – были придворные арапы. Их было немного – 5 или 6 человек, большей частью уроженцев православной Абиссинии. Один из них, арап Апти, был даже крестником великого князя Михаила Александровича. Я не знаю, что сталось с ними после революции, но о первых шагах одного из них в «освобожденной» России мне пришлось неожиданно узнать во время моих бесчисленных скитаний и скрываний в послереволюционное время.
Я ехал как-то в телеге, по левому берегу Невы, в 40 или 50 верстах от Петербурга. Среди встречавшихся одиноких домов и поселков одна довольно обширная и красивая дача являла совсем нежилой вид. Некоторые окна были заколочены, другие разбиты, двери сорваны с петель и валялись на улице.
Я спросил о причине такого запустения у своего возницы, местного крестьянина.
– А евто, – отвечал он на своем образном языке, – дача самого придворного арапа… важный такой был… толстый – а сам черный-пречерный… говорят, что штатуй обязан был у самих царевых дверей завсегда стоять… да вон у новой власти ноне проштрафился.
В доме-то евоном ноне всяк жить и опасается… Ты не смотри на ево, што черный, а накось каку штуку выкинул! Кумунистой поделался да в тутошний совет али членом, али там приседателем каким поступил. Ну деньги-то ихны, советски, всеи и захватил.
– Что ж большевики-то его судили?
– Поди ищи его теперь, в ендокой-то смуте, да и с деньгами еще. Свисти его, так и то не вернется… Оно и правильно – куда кумунистам деньги?!. Каки они наи кумы?!. Ране-то народу все обещались давать, а ноне от народа, што волки с голодухи, рвут… Да погодите, проклятущие…
Он опасливо огляделся и замолчал…
* * *На некоторые зимние месяцы императрица обыкновенно переезжала в Аничковский дворец в Петербург, где для Ее Величества являлась большая возможность принимать у себя тех многих людей, которых она желала видеть.
Государыня любила общество и не вела такую вынужденную замкнутую жизнь, какая выпала невольно на долю молодой императрицы.
Завтракали в Аничковском дворце в столовой, а оттуда переходили обыкновенно в скромный кабинет покойного государя, выходивший окнами на Невский.
Каждую осень императрица уезжала в Данию, которую, как и море, чрезвычайно и нежно любила, а на лето переезжала в свой коттедж в Александрии, около Петергофа, выстроенный еще государем Николаем I.
Но начало лета и весну обыкновенно проводила в Гатчине.
В это время года гатчинские парки и окрестности действительно бывали очаровательны.
Редкий день государыня и ее окружающие не выезжали куда-нибудь дальним пикником до самого вечера.
Я вспоминаю с особенным удовольствием эти действительно еще беззаботные и полные непринуждения дни из моей тогдашней дворцовой жизни.
Выйдя где-нибудь в глуши, далеко от Гатчины, из автомобиля, все отправлялись группами в какую-нибудь далекую оживленную прогулку. Императрица также много гуляла, собирала цветы, ягоды, грибы.
Особенное оживление всегда вносила молодежь – великий князь Михаил Александрович, великая княгиня Ольга Александровна и принц Христофор Греческий.
Кроме них, в этих пикниках принимали участие и гостившие в Гатчине; королева Греческая, великий князь Александр Михайлович и великая княгиня Ксения Александровна с детьми, великий князь Георгий Михайлович и великая княгиня Мария Георгиевна, принц Петр Александрович Ольденбургский, лица самой ближайшей свиты и двое или трое из приглашенных.
Один раз приезжали невзначай и великий князь Владимир Александрович и принц Андрей Греческий с супругой.
После прогулки все опять собирались к условленному часу и ехали к какому-нибудь ближайшему «чайному домику», где нас ждал уже завтрак, чай и обед. Иногда складные столы просто расставлялись где-нибудь на живописной поляне в лесу, рядом разжигались костры или устанавливалась переносная кухонная печь.
Государыня и великие княгини очень любили в таких случаях сами изготовить какое-нибудь замысловатое блюдо, изжарить особым образом собранные грибы и т. п. Возвращались домой всегда очень поздно, в темноте, веселые и довольные. Иногда ездили далеко в Заречье55, где было очень много форелей, так как императрица, как и ее сестра королева Александра Английская, очень любила рыбную ловлю.
Изредка выпадали для меня такие хорошие дни, полные общения с природой и зимой. Тогда мы, в том числе и твоя мама, ездили на тройках в небольшой, заброшенный, но очень уютный старинный усадебный домик около станции Гервиц, или отправлялись с Михаилом Александровичем, а иногда и с его младшей сестрой и ее мужем в далекую охоту на медведей и лосей.
Из таких поездок совместно с мама мне вспоминается пребывание в Лисине, большом красивом охотничьем доме времен начала царствования императора Александра II56.
Там мы провели несколько незабвенных по радостным впечатлениям дней начала весны. Охотились, беседовали, веселились, лепили из неожиданно выпавшего густого снега громадную статую императрицы Екатерины II и т. п.
Кроме Михаила Александровича, великой княгини Ольги Александровны, принца Петра Александровича, с нами тогда ездила и гостившая у великой княгини премилая внучка принца Николая Петровича Ольденбургского «Парижанка» Мари Клер Верола, вышедшая впоследствии замуж за графа А. А. Мордвинова.
Вспоминается мне за это время и несколько чрезвычайных уютных зимних дней, проведенных нами с мама в радушном доме Домовичей – небольшом имении великой княгини Ольги Александровны в Новгородской губернии57.
