Эрих Редер - Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943
В начале августа «Кёльн» получил приказ встать вместе с другим крейсером при входе в гавань Вильгельмсхафена для несения охранной службы, и я воспользовался случаем, чтобы навестить адмирала фон Хиппера, который держал свой флаг на стоявшем на мертвом якоре корабле «Ниоба». Адмирал фон Хиппер был доволен новыми изменениями в командной структуре флота. Сам он был назначен на должность командующего флотом, заменив на этом посту адмирала Шеера, ставшего начальником штаба адмиралтейства и начальником высшего военно-морского штаба. В этом качестве он мог руководить всеми действиями кораблей на море. Адмирал фон Хольтцендорф, который до него был начальником штаба адмиралтейства, был уволен в отставку по болезни. Капитан 1 – го ранга фон Леветцов был назначен начальником штаба при адмирале фон Хиппере, а контр-адмирал фон Ройтер – новым командующим рекогносцировочными силами. Капитан 1-го ранга Зенкер, который в качестве командира «Фон дер Танна» столь великолепно проявил себя в сражении при Скагерраке, был назначен ответственным за обеспечение безопасности военно-морских баз и сил от внезапных вражеских атак.
Эта реорганизация сделала высший военно-морской штаб тем, чем он должен был быть с самого начала, но была произведена чересчур поздно. Июнь и июль этого года стали месяцами самого ужасного отступления наших армий на Западном фронте, а в августе генерал Людендорф сделал потрясшее нас всех заявление о том, что только скорейшее перемирие может спасти Германию от полного разгрома.
Я не осознал полностью результатов этого до тех пор, пока в сентябре не был направлен в Спа в качестве представителя военно-морских сил в комиссии, которой предстояло изучить условия возможного перемирия. Думаю, одной из причин, почему для этой миссии был выбран именно я, стало то обстоятельство, что «Кёльн» в это время был поставлен в док для ремонта гребного вала и я был несколько не у дел.
Конференция в Спа проходила под руководством генерала фон Гюнделя, а руководителем военно-морской группы был контр-адмирал Мойрер. По пути туда во время пересадки в Кёльне я посетил знаменитый Кёльнский собор, который произвел чрезвычайное впечатление на меня, особенно в эти часы.
В Спа мы явились к адмиралу Шееру и были размещены вместе с сотрудниками высшего военно-морского штаба. Кроме адмирала Мойрера и меня, военно-морской флот в комиссии был представлен капитаном 2-го ранга Ванселоу из штаба адмиралтейства и капитаном 3-го ранга Кипом. Верховное армейское командование представляли несколько офицеров, а советник дипломатической службы барон фон Лерснер представлял собой министерство иностранных дел.
Обсуждение продолжалось несколько дней, после чего мы все принялись за подготовку текста условий перемирия, которые позволили бы всем сторонам сохранить лицо. Однако, как теперь известно, работа наша была впустую, и военные действия продолжались вплоть до капитуляции в Компьене в ноябре 1918 года.
Именно во время работы на конференции в Спа мы узнали от офицеров высшего военно-морского штаба истинное положение дел в политической и военной сферах. Новый канцлер принц Макс Баденский обрисовал перед рейхстагом критическое состояние страны. Под давлением превосходящих сил союзных армий, которые к тому же ежедневно усиливались с прибытием все новых и новых американских войск, наши армии, находившиеся в чрезвычайно тяжелых условиях, непрерывно отступали, неся все возрастающие потери. Новый министр иностранных дел контр-адмирал в отставке фон Хитце безуспешно пытался договориться о перемирии через нейтральные государства. Что же до Верховного военно-морского штаба, то он был склонен продолжать подводную войну как можно дольше, с целью использовать ее как средство давления в ходе любых мирных переговоров.
В наш последний вечер в Спа адмирал Шеер устроил прощальный ужин, на который были приглашены фельдмаршал фон Гинденбург и генерал Людендорф. Груз забот заставил генерала Людендорфа вернуться к своим обязанностям сразу же по окончании ужина, но мы получили возможность провести несколько часов в обществе фельдмаршала фон Гинденбурга. Нас поразило и воодушевило то, с каким спокойствием и уверенностью воспринимал фельдмаршал то трудное положение, в котором оказалась Германия.
По возвращении на свой корабль я обнаружил, что в Вильгельмсхафене, как и во всей Европе, бушует сильнейшая эпидемия гриппа 1918 года. На некоторых из наших кораблей слегло так много людей, что они даже не могли выйти в море. Мы на «Кёльне» за короткий срок справились с ней и снова вернулись к нашей патрульной службе.
В ходе упомянутой уже реорганизации адмирал фон Мюллер, глава военно-морского кабинета, был заменен на контр-адмирала фон Трота. В течение всей войны адмирал фон Мюллер был вынужден выполнять труднейшую, а по временам и почти невозможную миссию, согласовывая пожелания императора с различными взглядами офицеров столь же высокого положения и звания, в частности в штабе адмиралтейства и Верховном командовании военно-морского флота. Так, например, одной из проблем подводной войны, в которой канцлер империи также имел свой голос, было недостаточное взаимодействие с другими силами флота. Выполняя поручения императора, адмирал Мюллер был вынужден играть ту роль, которая совершенно не пристала главе военно-морского кабинета и которую он отнюдь не горел желанием играть. В результате морские офицеры несправедливо считали адмирала Мюллера ответственным за колебания и неправильные решения в отношении действий подводных лодок.
Назначение адмирала фон Трота в качестве главы военно-морского кабинета было воспринято на флоте с воодушевлением. Но, поскольку император находился в Ставке Верховного главнокомандования, фон Трота не считал для себя возможным покинуть пост начальника штаба флота в эти критические дни. В результате он так и не заступил на свою должность в военно-морском кабинете вплоть до самого коллапса, после чего ему пришлось только выполнить тяжкий долг по его свертыванию и преобразованию в отдел личного офицерского состава.
В ходе этих общих преобразований я неожиданно получил приказ передать командование «Кёльном» своему старому соученику капитану 2-го ранга Каульхаузену и занять должность в военно-морском директорате в качестве начальника центрального бюро.
Хотя и польщенный оказанной мне честью, я все же неохотно оставлял свой новый корабль именно тогда, когда все зависело от морального состояния экипажа. Я твердо верил в то, что на наш «Кёльн» не удалось получить доступа никаким нежелательным личностям. В своей прощальной речи, обращенной к команде, я сказал людям, что верю в них, и особо подчеркнул то, что в это критическое для Германии время только лояльность и повиновение каждого офицера и матроса могут быть единственным, что спасет нацию. По тому вниманию, с которым они меня слушали, я понял, что люди согласны со мной.
