Поль Шакорнак - Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн
Как-то вечером граф Сен-Жермен пришел на ужин к госпоже дю Труссель528. Общество было изысканное. Рискнули заговорить с ним о философском камне. Он всего лишь заметил, что те, кто этим занимается, допускают большую ошибку, используя лишь огонь в качестве действующего агента. Ибо огонь разделяет и расщепляет, и абсурдно прибегать к его помощи там, где нужно создавать новое соединение. Он довольно долго развивал эту мысль529. Данное заключение из области алхимии, кстати, абсолютно правомерное, исходя из принципов той эпохи, поразило профана, присутствовавшего на том вечере, и автора данного рассказа. Пронаблюдав за графом в течение всего вечера, он отметил, что "лицо у него тонкое и интеллигентное, видно, что он человек благородный и приятного общества"530. Автор добавил: "Если вправду говорят, что он был учителем Калиостро, никогда ученик не был достоин учителя: первый прожил спокойную жизнь без серьезных происшествий, второй закончил свою карьеру в тюрьме инквизиции в Риме". Наконец: "В случае с Сен-Жерменом мы видим более осторожного и мудрого шарлатана(!): никогда честь прямо не задета, ничто не противоречит честности, много чудесного, но нет ни низости, ни скандала"531.
Далее мы читаем: "В то время когда этот странный человек жил в Берлине, я как-то поговорил о нем с французским посланником, маркизом Понсу Сен-Морису. Я сказал ему, что меня очень удивляет, что у этого человека были тесные и особые связи со многими людьми высокого рождения, в том числе с кардиналом Бернисом, как утверждали, конфиденциальные письма которого, написанные в то время, когда этот кардинал был министром иностранных дел, он хранил. Господин Понс об этом ничего не сказал. Зато он высказал целую цепочку простых предположений: "Предположим, что некий действительно оригинальный человек решил выразить себя и сыграть в мире необыкновенную роль, способную будоражить умы людей и производить впечатление на всех. Допустим, что этот человек занят только этой идеей и подчиняет весь свой ум, свои познания, свое внимание ко всем деталям, свое упорство осуществлению этой идеи. Допустим, что он может умело обманывать всех, когда речь идет о нем, что ни присутствия духа, ни гибкости ему не занимать. Наконец, допустим, что он заработал или получил большое состояние, скажем, рента в двадцать пять ливров: посмотрим, каким будет его поведение. Он не станет откровенно говорить ни о своем возрасте, ни о своей стране, ни о себе и накинет самую густую пелену на все, что его касается. Он сэкономит часть своего капитала, вложит в какой-нибудь надежный и малоизвестный банк. Например, он приедет в Берлин, а деньги будет держать в Лейпциге. Некоему берлинскому банкиру будет поручено передать ему двадцать тысяч франков или более. Получив их, он перешлет их какому-нибудь банкиру в Гамбург, который тут же отправит их ему обратно. То же самое он будет проделывать с банкирами из Франкфурта и других городов. Это будут все тс же самые деньги, на которых он потеряет каждый раз маленькие проценты, зато он достигнет своей цели: все будут думать, что каждую неделю он получает значительные суммы, и никто не будет знать зачем, тем более, что тратить он будет мало и ни в какие дела вмешиваться не станет. Все невероятные вещи, которые рассказывают об этих неизвестных и экстраординарных людях, могут объясниться так же легко, как загадка о суммах, постоянно получаемых графом Сен-Жерменом"532.
Последний визит был нанесен ему Домом Пернети — хранителем городской библиотеки, членом Академии и аббатом в городе Бургель, в Тюрингии, с благословения Фридриха II533.
Дом Пернети был горячим поклонником алхимии. Будучи бенедиктинцем, он нашел в библиотеке аббатства экземпляр работы герметиста Михаеля Майера: "Arcana Arcanissinia h.e. Hieroglyphica Aegypto-graeca"534. Как настоящий адепт, он потрудился перевести это произведение, с небольшими изменениями и добавлениями535, под названием "Разоблаченные египетские и греческие фабулы, сведенные к одному и тому же принципу, и объяснение иероглифов Троянской войны"536. Как раз перед отъездом в Пруссию он основал в Авиньоне герметический ритуал, имеющий шесть ступеней, с напоминающей греческие легенды символикой, объяснение которой можно было найти в его работе. Он даже создал седьмую ступень, ритуал которой содержит целый курс герметизма и гнозиса.
Можно сказать, что Дом Пернети был очень ученым человеком. Но его знание было только rudis indigestaque moles537, и, наверное, поэтому граф Сен-Жермен мало с ним пообщался, даже если Дом Пернети пришел к нему как "к адепту"538.
Четырнадцатая глава
КОЛЕБАНИЯ КНЯЗЯ ГЕССЕНСКОГО
Граф Сен-Жермен обосновался в Алтоне в октябре 1778 г. Большая деревня, название которой означает "слишком близко", стоит на берегу Эльбы и соединена с большим ганзейским городом Гамбургом широкой дорогой. В Алтоне находилось правительство герцогства Гольштейн, зависящего в то время от Дании. С 1777 г. этим герцогством, а также герцогством Шлезвигским, правил маркграф Карл, князь Гессенский539. Он был человеком серьезным, горячим приверженцем христианской доктрины. Его девиз был Omnia cum Deo540.
Граф Сен-Жермен жил в Алтоне в гостинице "Кайзергоф", где обычно встречались местные художественные знаменитости. Узкая и длинная пивная на первом этаже иной раз становилась тесна для толп иностранных и местных гостей, привлеченных либо славой учреждения, либо ее постояльцами.
Как только граф приехал, каждый пожелал с ним познакомиться, но это оказалось трудным делом, ибо он оставался замкнутым и знакомств заводил мало. Некий адвокат из Гамбурга, Филипп Дрессер, попытался, но безуспешно, из-за этого затаил на графа злобу541. Поскольку последний жил на широкую ногу, не страдал отсутствием денег, платил за все наличными и не получал ниоткуда переводов, поползли слухи. Советник датского посольства утверждал, что был знаком с графом в Париже, в Лондоне и Гааге, что в тех городах он вел себя в точности так же, всюду был принят с почестями, однако никому никогда не удавалось узнать, кто он на самом деле. Другие утверждали, что опрос его слуг ничего не дал, поскольку он менял слуг, как только уезжал в новое место. Наконец, поговаривали, будто пишет он днем и ночью и находится в переписке со многими коронованными особами542.
Тем не менее два человека стали его близкими знакомыми: графиня Бентинк, рожденная Олдембург, и представитель Франции в Гамбурге барон де ля Ус. Он был близко знаком с князем Гессенским, и именно благодаря ему была устроена встреча между ландграфом и графом Сен-Жерменом — в декабре 1778 г. в особняке губернатора. Об этой встрече князь Гессенский позже напишет:
