Кристиан Дюверже - Кортес
Направляя посольство за посольством, осыпая подарками вождей майя, Кортес сумел вновь завязать диалог. Демонстрируя власть над огнем и лошадьми, а также любезностью и угрозами ему удалось в конце концов установить мирные отношения с индейцами. Майя позволили Кортесу воздвигнуть монументальный деревянный крест. Скоро все местные вожди Табаско прибыли со своими дарами. Тут были ритуальные предметы и украшения знати, как, например, диадемы или сандалии с золотыми подошвами. Пораженные отсутствием женщин в экспедиции Кортеса, майя подарили ему двадцать рабынь, молодых индианок para hacer pan – чтобы готовить еду, другими словами, печь лепешки из маиса, которые составляли основу местного рациона. Этот дар имел важные последствия. Наскоро окрестив девушек, Кортес отдал их в сожительницы своим главным помощникам. Конкистадор мог теперь осуществить основной замысел – смешать культуры; он намеренно не позволил брать с собой в поход женщин, тем самым сильнее способствуя процессу креолезации. Помощники Кортеса не заставили себя упрашивать. Но среди «подарков» майя скрывалось настоящее сокровище в лице юной индианки науа, рабыни касика Табаско. История сохранила имя – Малинче.
Видимо, достаточно достоверно рассказал о ней Диас дель Кастильо.[101] Она была дочерью касика науа из одного города в окрестностях Коацакоалько, название которого приводится в источниках по-разному – Паинала или Уилотла. Ее мать, овдовев, снова вышла замуж и родила во втором браке сына. Чтобы обеспечить права своего ребенка, отчим Малинче решил удалить ее из дома. Девочка была продана торговцам из Хикаланко, специализировавшимся на торговле с майя. У тех ее купил один сановник из Табаско, а затем, в свою очередь, 15 марта 1520 года, если память не изменила Диасу дель Кастильо, преподнес ее в дар Кортесу.
Отдавая ее в подруги Алонсо Эрнандесу Портокарреро, Кортес был поражен красотой Малинче. «Она была восхитительна, как богиня», – напишет впоследствии Муньос Камарго, передавший легенду, которая окутала туманом этот реальный исторический персонаж.[102] Все современники восторгались ее внешностью и грацией. Возможно, Кортес сумел удержаться от подобных посторонних мыслей, когда передавал Малинче своему самому близкому другу. Верный из верных, Портокарреро был для Кортеса одновременно земляком, другом детства и дальним родственником (также доводился внуком Марии де Монрой).
Но Агилар, поговорив с молодой женщиной на майя, выяснил ее происхождение. Владея языком науа, Малинче могла стать посредником в переговорах с ацтеками. Кортес нежданно-негаданно приобрел ценного переводчика! Теперь, когда Агилар переводил бы с испанского на майя, а Малинче – с майя на науатль, главнокомандующий мог вести настоящий диалог с мексиканской стороной. Но обстоятельства сложились даже лучше: сам того не желая, Кортес удачно вписался в мезоамериканскую традицию. В науанском обществе высокопоставленные люди никогда прямо не обращались ни к своим подчиненным, ни к равным себе из других городов. Использование посредника предписывалось протоколом. Прибегая к помощи Малинче в переговорах с Мотекусомой, конкистадор в точности следовал доиспанским обычаям.
О ее имени написано немало, и в толкованиях нет недостатка. Малинче является искаженной испанской транскрипцией Малицин или Малинцин на науатль. Что скрывалось за этим индейским именем? Имело ли оно смысл? Достоверно известно, что молодая рабыня табаскского вождя была немедленно крещена и получила имя Марина. Это классическое христианское имя: в католическом календаре той поры насчитывалось трое святых Маринов и одна святая Марина. Учитывая католический обычай, выбор из-за созвучия с индейским именем маловероятен: крестные могли бы в этой ситуации выбрать наудачу не менее двадцати имен. Предположение, что имя Марина было скалькировано с Малиналли (на науатль «сухая трава»), звучит заманчиво, но не подкреплено никакими основаниями: ни один хронист не приводит его в своих записях.
Откуда же пришло имя Малинцин? На науатль частицу «цин» добавляли при почтительном обращении к знатным особам, а «мали» означала пленника. Таким образом, Малинцин переводится как «высокородная пленница». Это имя ей могли дать майя из Табаско, указывая на ее происхождение. Но было ли оно им известно или же к ней обращались так представители Мотекусомы, когда она предстала перед ними рядом с Кортесом? В пользу последнего предположения говорит и то, что послы мексиканского государя называли конкистадора Малинцине с добавлением «е», означавшим обладание, что должно было звучать как «повелитель высокородной пленницы». Но в любом случае правда то, что переводчица Кортеса имела право требовать, чтобы как на одном, так и на другом языке к ней обращались как к принцессе, и ацтекскому «цин» соответствовало испанское «донна», отводившееся для женщин благородного происхождения.
На Вербное воскресенье Кортес распорядился отслужить мессу и организовал крестный ход, к которому присоединились несколько озадаченные вожди Табаско. По указанию конкистадора на коре сейбы в центре Сентлы был вырезан крест, городу был подарен образ Девы Марии и дан первый урок катехизиса. Затем войско погрузилось на корабли. Табаско был лишь временной остановкой на пути к Мексике.
Высадка
Сан-Хуан-де-Улуа, 22 апреля 1519 года
Малинцин подсказала Агилару имя Ситлатепетль, объяснив на майя, что оно означает «гору звезд». Взору испанцев неожиданно открылась покрытая снегом вершина горы. Ее почти безупречный конус возвышался на западе, где протянулась темная полоса берега и закрыла собой горизонт. Как неприступная стена. Как вызов.
Штурман Аламинос без труда нашел якорную стоянку, на которой ему уже два раза довелось побывать в предыдущие годы. В Страстную пятницу Кортес ступил на белый песок красивого пляжа, прикрытого с моря островком, которому дали имя Сан-Хуан-де-Улуа.
Конкистадор распорядился о высадке: на берег спустили артиллерию и лошадей, тайнос принялись рубить деревья, окаймлявшие пляж, для заготовки строительного леса; тут валили пальмы, там возводили частокол. Испанцы устраивали лагерь.
Два дня спустя Кортес принимал первую официальную делегацию. Это были роскошно одетые вельможи, которые говорили на науатль. Они были правителями расположенного поблизости от испанского лагеря города Куэтлакстлан, но во главе этой группы стоял кальпикскви – чиновник наподобие губернатора, представлявший центральную власть Мексики. Этот человек, называемый в сохранившихся текстах Тендилем (Тентилем), выступал уполномоченным послом Мотекусомы. Ацтекский император, предупрежденный разведкой, все эти дни следил за продвижением флотилии вдоль берегов его страны. Тендиль был одновременно послом и лазутчиком. Он прибыл в сопровождении четырехтысячного эскорта из безоружных воинов и носильщиков с грузом съестных припасов и подарков. В его распоряжении находились также писцы, которым было поручено увековечить в принятых в этих местах знаках содержание переговоров.
