Виталий Калгин - Виктор Цой и его КИНО
К сожалению, история не сохранила текста, о котором говорит Панов, но фразу «о металлоконструкциях» запомнили многие из присутствовавших. Как бы то ни было, но именно эти дружеские подначивания и стали для Цоя толчком к настоящему творчеству.
Больше всего в то время ему хотелось купить хорошую гитару. Долго экономив на обедах и какой-то мелочевке, он все-таки купил отличную двенадцатиструнку, на которой и сыграл впервые на публику «Вася любит диско» и «Идиота».
Диско у настоящих рокеров, да еще и панков, было не в чести, поэтому, поисполняв недолго «Васю» на квартирниках, Цой совсем убрал из своего репертуара – на ее место пришли другие песни.
А вот демо-запись в альбоме «На Москву» (Дураки и гастроли) группы «Автоматические удовлетворители» осталась. Правда, о ней только говорят, но послушать ее еще никому не удалось.
Так был ли Вася или Васи вовсе и не было?
У меня печенки нет,
Селезенки тоже нет,
А без них хлопот невпроворо-о-от..
В 1980-м один товарищ из тусовки «Свина», Игорь «Пиночет» Покровский пострадал от рук доблестной советской милиции на концерте в ЛДМ. Цой незамедлительно откликнулся на это такой вот песенкой-переделкой – все хорошо помнят шлягер конца 70-х от ВИА «Верасы»: «У меня сестренки нет, У меня братишки нет»…
Павел Крусанов: Всех нас в то время отличал здоровый цинизм и бестрепетное отношение к жизни, что немудрено – в девятнадцать лет думаешь, что друзья вечны, а счастье может длиться пусть не годами, но все равно долго. Характерно то, что это вовсе не казалось нам бестактным: все смеялись, даже бедный Пиня170.
Полного текста этой песенки, к сожалению, тоже не сохранилось, так она и осталась лишь в воспоминаниях участников событий тех лет.
Зачем же жизнь беречь, игра не стоит свеч Расстанься с ней без сожаления И все твои друзья забудут твою смерть Забудут твою смерть и день рождения.
Сергей Тимофеев, гитарист и певец группы «Берега»: Я с восьмого класса занимался музыкой. Потом, когда поступил в реставрационное училище, где учился и Цой, только на другой специальности, собрал группу, «Ракурс» называлась. Витя в ней играл на гитаре, Сафошкин на басе, Толик Кондратюк на барабанах, еще какие-то музыканты приходили-уходили. Записей у нас никаких, конечно, не осталось. Пели мы мои и цоевские песни. Он как раз в колхозе сочинил свои «Алюминиевые огурцы», «Вася любит диско», «Я бездельник». А вот эти строчки – это припев к моей песне, который он придумал. Правда, вряд ли кто сейчас это помнит171.
Словно тень бегу куда-то я, как тень
Тороплюсь опаздываю падаю
До отказа ерундой набит мой день
Давит вечер черною громадою
Проходит день за днем
Дождь за дождем
снег за снегом
А я в который раз
Иду по мокрым улицам домой
А вот это уже одна из ранних песен Цоя, исполнявшаяся на квартирных концертах группы «Гарин и Гиперболоиды» и впоследствии «КИНО». Написал он ее примерно в 1981 году. Сохранилась запись нескольких концертов, в частности, «Новогодний концерт у Сергея Рыженко», где можно услышать ее исполнение.
Песня не вошла ни в один из официальных альбомов группы, и практически никогда не исполнялась. Скорее всего, Цой ее забраковал еще на стадии черновика.
Осень (Скоро будет зима или песня для БГ)
Так что даже отвыкли звонить мне друзья
В разъездах разгулах конца лета симптомы
Совсем перестали вдруг мучить меня
И я подумал, что осень это тоже неплохо
И что осенью слякоть и сер первый снег
И что холод ветров я буду чувствовать боком
Опьяненный сознаньем того что я человек
В 1980 году бесспорным авторитетом для Цой был Борис Гребенщиков. Песню Осень он написал, намеренно подражая лидеру «Аквариума».
Алексей Рыбин: «Песню для БГ» Витька написал после какого-то квартирника «Аквариума». Вообще-то она называлась «Осень», но Витька посвятил ее БГ и пел всегда в его манере – скороговоркой, отрывисто и быстро выбрасывая слова172.
«Порядковый номер шестьсот» в песне тоже появился неслучайно.
Андрей Панов: Однажды мы были компанией в гостях, и одна идиотка спросила: «Угадайте, сколько мне лет?». Ну, естественно, – сказал я, – лет тридцать пять. Кто-то другой – семьдесят, следующий – десять. Витя, как обычно, отмалчивался. У него манера, кстати, была сидеть на корточках в углу. Или в кресле, положив ноги на стол. Она говорит: «Вот единственный нормальный мальчик. Скажи, сколько мне лет?». Вначале пауза повисла, а потом Витя изрек: шестьсот.
А потом мы все нагишом пошли плескаться в ванну. У нас присказка такая была: «Шестьсот». Вгоняли ее куда угодно. Что ни спросят, мы в ответ – «шестьсот». На разные лады173.
Рашид Нугманов: В интерпретации Виктора часто звучала цитата из абсурдного анекдота. Летчик спрашивает штурмана: «Ну, как приборы?». Штурман: «Шестьсот!». Летчик недоумевает: «Чего шестьсот?». Тот ему: «А чего приборы?». Иными словами, восклицание «Шестьсот!» означает: «Все зашибись!»174.
Песня «Осень» так же не вошла ни в один из официальных альбомов. Исполнялась лишь на квартирных концертах и концертах рок-клуба. Выпущена в качестве бонус-трека на диске «КИНО. Неизвестные песни» в 1996 году.
Уезжаю
И не знаю зачем и не знаю когда
Мой билет никуда поезд мой никуда
Но я все-таки еду один как всегда
Это даже не песня, а скетч, короткая зарисовка, написанная Цоем в 1980 году. Ни в один из альбомов не вошла, исполнялась только на квартирниках. Услышать ее можно только на на диске «Гарин и Гиперболоиды. Первые записи», изданном в 2001 году.
Папа, твой сын никем не хочет быть
Мне все равно когда и что я ем
Мне все равно проснуться или нет
А мне еще только двадцать лет
Эту песню Цой написал под явным влиянием творчества Майка Науменко, Марка Болана и группы «Т-REX» в 1981 годы. Она так и не вошла ни в один официальный альбом «КИНО», зато часто исполнялась на квартирниках. Сохранились любительские записи 1982 года с концерта в честь дня рождения Алексея Рыбина, 1985 года – с концерта у «митьков», а так же нескольких мероприятий рок-клуба.
Мне не нравится город Москва
Мне нравится Ленинград
Мы рано созревшие фрукты
А значит наш раньше съедят
Я люблю когда есть чего пить
Я люблю когда есть чего есть
Я налит своим собственным соком
Hе хочешь ли ты меня съесть?
Цой написал эту песню специально перед гастролями в Москве в 1981 году и впервые спел ее на новогоднем концерте у Сергея Рыженко. Звучала она как вызов питерских рокеров московским, как дружеский, но жесткий стеб. Музыканты «надеялись на мазохизм москвичей», который они и увидели.
